– Гера. Мне приснился плохой сон. Я упала с маятника в черный угол, а не посередине напольных часов.
– Это хороший сон, – улыбнулся Гера. – Если бы ты упала посередине, ты бы оказалась под тремя шестерками. Двенадцать и шесть.
– Да?
– Ты с какой стороны солнца упала?
Я вообразила себя напольными часами. Получалось, я упала со стороны восхода.
– С восхода.
– Ну, вот видишь. Это хороший сон.
– Илья просит меня вернуться. Я его видела.
– Ты этого хочешь? – после паузы спросил Гера.
Он вертел в руке ручку. Она падала и падала, Гера ее поднимал и снова вертел.
– Он – собака, я – кошка. Он сравнил мои глаза с сосульками, от которых стынут руки даже на солнце.
– Он умеет говорить комплименты.
– Это ирония?
– Нет. А как же Корица?
У меня на душе стало еще хуже. Я снова забыла о нем. Совсем.
– Корица на самом деле не Корица, – объяснила я. – У него другой запах. Не мой. Я это почувствовала сразу же. Он маскируется под корицу глазами.
– Значит, собаки?
– Есть кошки, живущие стаями, как собаки. Их львами называют. Понятно? Они даже охотятся как собаки.
– Может, львы маскируются под собак? – Гера смотрел в окно. – Или наоборот. Собаки отрастили себе гриву и кисточку.
– Нет, не маскируются, – засмеялась я. – Они парламентеры. Налаживают отношения между кошками и собаками.
– Ты уже все решила.
– Средне.
– Ты же знаешь. Я всегда с тобой. Надо будет, я вырву твоему Илье руки и ноги.
В голосе Геры я не чувствовала уверенности, словно он сомневался, как и я. Львы не собаки. Это знает каждый.
– Учи его, как китайский язык. Китайский – самый трудный, потому китаистов не так уж много.
– Попробую, – так ничего не решив, я закрыла дверь Гериной комнаты.
Бабушкина квартира кружилась комнатами вселенского бублика вокруг дыры длинного, темного коридора. Из темного коридора ведут два выхода. Один – через окно к синему небу с золотым шпилем, другой – в подъезд с тусклым, искусственным светом. Я оглянулась на свое отражение в зеркале и попала в свертку времени и пространства – два выхода сошлись в одной точке. На мне. Тогда я взяла чужое сердце и вылетела в окно, где на фоне черного неба серебрилась гигантская сосулька лунного шпиля.
Я позвонила в дверь Ильи, и меня охватила тревога. До паники. Он мог быть не один. Я вспомнила девушку, целующую его взасос. Илья меня видел и уехал, без колебаний отправив в угол забвения. Я резко развернулась и нажала кнопку сверхскоростного лифта. Мне надо было вернуться назад и подумать. Во что бы то ни стало!
Я вздрогнула, услышав щелчок замка. Илья открыл дверь, щурясь от яркого света, горевшего в подъезде нового дома. Лифт раскрыл рот, приглашая к себе.