– Это он с виду ужасный, – усмехнулся Стас. – Но у него резвое сердце.
Когда он подходил к двери в погреб, Скальп окликнул:
– Стас! – И, спустившись на несколько ступеней вниз, проговорил еле слышно: – Стас… Слушай… Я не говорил тебе, были причины. Но десять дней назад я был свидетелем… одного очень мерзкого дела. Случайным. В общем, думаю, так просто с меня не слезут…. И если найдут – церемониться не станут. Так что, если со мной что-то случится…
– Ладно, – кивнул Стас, – это мы тоже учтем. Подробности расскажешь потом. Сейчас главное – выбраться из города.
* * *
Такие погони нужно снимать в фильмах. Ради таких погонь нужно снимать фильмы.
Два аса, два мастера высшего класса сжимали в ту ночь баранки своих автомобилей – потрепанного серо-голубого «Плимута» и блистательно-черного джентльмена марки «Шевроле». Два стальных сердца молотили своими поршнями под разгоряченными капотами и рвали темноту ночи лучами своих фар. Дворы и улицы, переулки и арки домов отлетали назад, как отработанные гильзы от ствола пулемета. Стас знал их как свои пять пальцев, а шофер «Шевроле» знал свое дело. И все же однажды Стас едва не оторвался, едва не ушел в лабиринт переулков неподалеку от площади Вильгельма Телля. Чертыхаясь, он слегка унял яростное сердцебиение резвого мотора, чтобы черный красавец снова сел ему на хвост. И полетел за ним в ночь, играющую тысячью искр отраженного снежинками света фар. Чем дальше от вокзальной площади, тем лучше. И погоня должна была продолжаться, пока, выбравшись через задний двор, Алиса, Скальпель и задыхающийся от спешки согбенный Захария (кто же бросит доброго старика?) ехали в сторону вокзала на неторопливом автобусе.
И все получилось в эту ночь. У них у всех все получилось.
Алиса, Готфрид и Захария добрались до пансиона, где поднялись на двенадцатый этаж и дождались в своей комнате полуночи. Там уже нес свою вахту Шрам. Потом Шрам, Алиса и Скальпель вышли в коридор, убедились, что там никого нет, и проделали в обратном направлении почти тот же путь, что и Стас днем. Они лишь не стали перебираться в кафе, а проулком вышли на соседнюю улицу, где их ждал Бруно, оседлавший рычащее чудовище на трех колесах.
Бруно отвез их к старым баням Семена Оболенского, простоватого русского мужичка, попариться к которому ходили все представители высшего света города и, довольно морщась от обильного пара, бьющего из каменной печи, никогда не задумывались о том, что Семен Оболенский, потомок богатого на истории русского рода, купил этот смешной бизнес только для того, чтобы получить здание, стоящее на старинном, едва ли не времен римского владычества, акведуке, который был скрыт городскими наслоениями. Об этом акведуке сохранились лишь немногие документы в городском архиве, но после появления вывески «Бани Семена Оболенского» эти документы чудесным образом исчезли. К акведуку можно было проехать на неширокой – не более двух метров в ширину – тележке, запряженной мулами, через угольный склад бань. Там, на глубине в десяток метров, были вмурованы в каменные стены тяжелые стальные ворота и неусыпно несла вахту стража из отборных бойцов уличного дна. Но они пропустили мотоцикл с коляской. Пропускать кого надо и не давать покинуть подземелье кому не надо – за это и платил им Семен.