Незадолго до рождественского поста Свен уехал по делам в Барселону. Флора хорошо это запомнила. Он не хотел ехать, но деваться ему было некуда. Свен метался по дому, такси ждало под окнами так долго, что он чуть не пропустил рейс.
Когда он наконец уехал, Флора поднялась к Жюстине. Следовало попытаться наладить хоть какой-то контакт.
– Как ты себя чувствуешь, скажи по крайней мере, как ты себя чувствуешь?
Светлые брови сдвинулись.
– Над морем кружится снег, видишь, снежинки похожи на перышки...
– Я не об этом спрашиваю.
– У меня когда-то были звери, а ты и не знала.
– О чем ты говоришь! Звери, перья. У тебя что, разжижение мозгов?
– Мозги... Флора. А как розы могут жить без мозга?
Флора взяла ее за плечи, приподняла. Запах пота, немытого тела. Волосы висят жирными сосульками, на затылке свалялись в птичье гнездо. Флора повела ее в душ.
Она ждала обычной реакции, ждала, что девчонка испугается. Но нет. Блестящий холм живота, торчащий пупок. Груди как два раздутых, едва не лопающихся шара. Флора намылила губку, принялась тереть бледно-серое тело. Терла и поливала, мыла шампунем волосы.
Жюстина стояла точно статуя, беременная статуя. Флора видела, как внутри нее шевелится плод, дергается, отчего под кожей на животе словно мячик перекатывается. Она прижала руку к животу девчонки. Жюстина вздрогнула. Ребенок был там, она это чувствовала.
Новая ночная рубашка не налезала, застряла посередине. Флоре пришлось взять ножницы и распороть рубашку по шву с одной стороны. Девчонка сидела, растянув губы в равнодушной улыбке.
Потом Флора взялась за расческу, волосы было не расчесать, оставалось только вооружиться ножницами.
Она коротко остригла волосы, не из мести, из практических соображений. Лицо у Жюстины сделалось круглым, плоским.
– Чего ж ты теперь ноешь? Побереги свои слезы, они тебе еще пригодятся.
* * *
И однажды ночью время настало. И почему роды всегда начинаются по ночам?
Это должна быть я, это я прижималась к нему ночью, я раскидывалась под ним.
Девчонка сидела на кровати в мятой рубашке. Губы приоткрыты, язык прикушен до крови. Она кричала, мы проснулись от ее крика.
Свен сказал, нет, он прямо рявкнул на меня:
– Разогрей воды, принеси полотенца, поторопись!
Не так все должно быть.
О том, чтобы поехать в больницу, было поздно даже думать.
Я сказала:
– А если мы не справимся...
Слова эти разъярили его.
Но я продолжала:
– У такой юной девочки... таз...
Тогда он вышвырнул меня из комнаты, лицо у него было как маска.
* * *
Она тужилась до рассвета, кричала, металась.
Флора слышала, как Свен молится.