Обычно перед Обрядом дед или отец приглашают друзей побеседовать с молодым эйманом и убедиться, что он хорошо управляется с эймом и может попытаться взять имя. Если приглашенные считали, что это не так, Обряд откладывали на полгода. Это можно было сделать только один раз, но случалось очень редко: молодежь стремилась повзрослеть. Взять имя — это стать равным другим эйманам.
В дом уже прибыли гости, но Делайю в столовую не пустили. Как и в прошлый раз Авиел не встретил ни племянников, ни их жен. Собрались добровольцы из девяти Домов эйманов. Сегодня присоединился дом Нетопыря, так что эйманы действительно разделились пополам.
На этот раз во главе стола посадили Каракара. Беркут, как и прежде, сел чуть в стороне, ближе к выходу. Он сидел, опустив голову, и будто не слушал, о чем говорилось в его доме.
Авиелу добровольцы понравились. И те, с кем ближе познакомился только что, и те, кого знал очень хорошо. Юнцов, едва получивших имя среди заговорщиков не было. Самому младшему — Жавтаю Кулику исполнилось двадцать три. По людским меркам он не достиг совершеннолетия, для эйманов — уже имеет право привести женщину в дом. Не создали семьи двое, не считая Удагана: Кулик и Рато-до-мато из Дома Крыса. Авиел опасался, что Дома отдадут тех, кого "не жалко", то есть молодежь, не создавших семьи, а у них не только нет должного опыта, в первую очередь их ничего не привязывает к этому миру, а значит, они не так нацелены на успех и выживание, как другие. Опорой Каракара будут те, кто старше.
Как-то получилось, что ближе к Авиелу сидел Елиад Корсак из дома Пса. Авиел его почти не знал, видел издалека, когда эйманы собирались вместе, и всегда парень, теперь уже мужчина тридцати лет, производил впечатление полного балбеса: остренький нос так и норовил все узнать, чтобы устроить каверзу как молодым, так и более взрослым эйманам, карие глаза из-под низко посаженых бровей смотрели задорно, а тонкие губы сияли улыбкой и на похоронах. Он коротко стригся, и темные густые волосы, даже на взгляд жесткие, напоминали небольшую шапку. Он был одним из немногих эйманов, похожих на собственных эймов. Глядя на него, представлялась небольшая, песочного цвета лисичка, залезающая в курятник богатого виллана.
Положив руку на спинку стула соседа — Цовева Юнко из дома Воробья, он рассказывал какой-то анекдот. И как ни странно, Авиела это не раздражало, наоборот нравилось, что он остается самим собой и пытается разрядить напряженную атмосферу. Каракару стало интересно, о чем рассказывает Корсак, и он негромко попросил: