Помеха случилась только от самого Квентина. Вначале он еще не успел сообразить, откуда я взялся и куда его тащу. Но к тому времени, когда мы выехали на реку, до него кое-что стало доходить, и он… заартачился, попытавшись повернуть своего коня обратно.
Поначалу я вообще не понял, что творится с парнем. Решил даже, что у него элементарно поехала крыша. Нечто вроде отравления кислородом – в темнице-то воздух спертый, удушливый, а тут выехал на простор, вдохнул полной грудью, и… помутилось в голове.
А что, бывает, наверное, и такое.
Повернуть мы ему, конечно, не дали, хотя он весьма резво – учитывая болезненное состояние – сопротивлялся.
А спустя время я выяснил, что нет никакого отравления, зато имеется куда хуже – элементарная дурь. Не хочет он, видите ли, покидать Москву и оставлять свою нареченную, которая дадена ему богом.
В логике ему не откажешь – изъяснялся он довольно-таки по уму. Мол, если пустился в побег, значит, царь решит, что он точно виноват, в том смысле что самозванец и выдавал себя за сына короля Якова, лишь чтоб набить себе цену.
Отсюда и вывод: прости-прощай даже крохотная надежда, что когда-то в будущем он сумеет связать себя с Ксенией Годуновой брачными узами.
Пришлось дать слово, что на первом же привале я ему все подробно растолкую и, если он после моего расклада все равно соберется вернуться, держать не стану.
Кроме того, так получится даже лучше – хватятся, что его нет, а спустя несколько часов он явится сам.
Добровольно.
А такое поведение можно ожидать только от по-настоящему невиновного человека.
Вроде уговорил.
Своего конюха-татарина, а с ним и пару ребят из Стражи Верных – Дубца и Васюка, которые были посвящены в план побега, еще когда он был официально одобренным, я отыскал не сразу.
Место встречи было обусловлено заранее, но метель продолжала завывать, слепя глаза и сбивая с пути, потому я ориентировался с превеликим трудом.
Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается, – нашлись мои парни.
На привале же, который мы устроили на опушке леса, уютно расположившись под полувывороченными из земли корнями старой могучей ели, я выдал Квентину полную картину ситуации.
Разумеется, при этом я старался по возможности поберечь его самолюбие и не поведал всего, что мне сообщил Годунов, то есть не стал цитировать дословно речи английских послов, но ему хватило и моего щадящего варианта.
– Вот и получается, что если ныне ты не уедешь из столицы добровольно, то не далее как через неделю тебе придется катить под английским конвоем прямиком на Туманный Альбион, и я не думаю, что по приезде тебя ждет ласковая встреча, – завершил я свой расклад.