— Ты будешь послушным мальчиком? — спросила она, садясь в кресло напротив и закинув ногу на ногу. — Я не хочу, чтобы наутро вся кожа была в синяках и царапинах. Ты же не будешь вести себя, как пьяный медведь?
— Разве я пьяный? — хрипло спросил он, не узнавая своего голоса.
— Джек сказал, что ты приехал навестить своего друга, который сидит в тюрьме. Это правда?
— Да.
Зря она заговорила о Майвисе… Хотя нет, не зря. А очень даже кстати.
— Что такого натворил твой приятель?
— Ничего. Его схватили по ошибке. Я хочу его вытащить. Берта…. Это немецкое имя. Ты немка?
— Дурачок. Это не имя, а кличка. Меня зовут Мелани, Мелли. Как тебе больше нравится?
— Милли.
— Хорошо, называй меня Милли. Если ты хочешь вытащить друга из тюрьмы, надо идти к судье. Он милый старик, но иногда бывает ужасно вредным. Представляешь, он хотел закрыть наше заведение. Хорошо, что Мартин вступился.
Она двумя руками подняла кверху свои длинные черные волосы.
— Как я хочу сделать высокую прическу, чтобы шея была открыта. У меня красивая шея?
— Бесподобная.
— Я бы хотела открыть всю шею, и оставить на ней только нитку жемчуга. Но настоящий жемчуг трудно найти. Что еще у меня красивого?
Волосы снова упали на ее плечи. Она перекинула ногу через подлокотник, и Гончар опять уставился на панталоны. Сквозь тонкое полотно темнел лобок.
— У тебя красивые ноги.
— Не слишком красивые. Бюст лучше.
Она приспустила блузку, чтобы он смог убедиться в этом.
— А если судья не отпустит твоего друга, что тогда?
— Отпустит …
— Ты не хочешь меня поцеловать для начала?
— Для начала…
Наверно, она что-то поняла. Соединила колени и поправила блузку, закрыв грудь.
— Значит, Милли… Тебе нравится это имя? Кого-то так зовут?
— Да. Кого-то.
— Она лучше меня?
— Нет. Просто… Она моя невеста.
Берта захлопала в ладоши.
— Ты готовишься к свадьбе? Джек мне ничего не сказал! Ну, это же совсем другое дело! Значит, ты хочешь устроить мальчишник?
Он встал, прошелся по номеру, открыл вино. Осушил бокал, не чувствуя вкуса.
— Нет. Я хочу ее найти. Ты позволишь мне остаться у тебя на ночь? Не хочу возвращаться в отель.
— Ага, — понимающе протянула Берта. — У нас ничего не будет? Ты это хочешь сказать? Ничего-ничего? Совсем ничего?
— Совсем ничего. Ты не обижайся, но…
— Дурачок! — Она вытянула из-под подушки ночную рубашку и снова юркнула за дверь ванной. — А где же ты будешь спать?
— Посижу в кресле. Не привыкать.
— Ой, неужели я сегодня высплюсь…
Она сопела в кровати, как ребенок. А он дремал в кресле. Среди ночи его разбудил какой-то знакомый звук. Степан приподнял голову. Что это было?