— Я читал ее доклад раз двадцать, — сухо произнес Джобс. — Она не скрывает факта… хм… временного помрачения ума.
— Ты думаешь, я читал этот доклад меньше? Честности ей не занимать. И слог изложения весьма своеобразен.
Тэсс слегка растерялась. До сих пор разговор вполне держался в рамках дружеской беседы, учитывая, что сама мысль о дружбе собеседников казалась нелепой, однако с какого перепугу Доминик читает секретные документы ЦРУ? Неужели Тэсс имела счастье его заинтересовать и он воспользовался связями, чтобы попросить ее отчет о событиях?
— Ну, ты у нас тоже мастер излагать события так, что мы с Майклом зачитываемся, — хмыкнул Джобс.
— Во мне погиб великий писатель, ты хочешь сказать? — засмеялся Доминик.
— Великий мистификатор. Ничего, у тебя есть шанс наверстать упущенное, если когда-нибудь выйдешь на пенсию. Будет чем заняться в перерывах между окучиванием розовых кустов, Василиск.
Тэсс будто парализовало. Она подумала, что ослышалась. Как Джобс только что назвал Доминика? Этого быть не может.
— Для окучивания кустов, — пренебрежительно бросил Ригдейл, — у меня есть садовник. И, кажется, даже не один. Привилегия и непременная обязанность аристократа держать штат слуг и не помнить, сколько их. Впрочем, мы отклонились от темы.
— Верно. Ты уже принял решение?
— Дай мне еще день-два, — попросил Доминик. — Мне нужно еще раз просмотреть все бумаги, приглядеться. С мисс Марлоу все ясно, а вот с ее командой я знаком не так близко.
— Еще бы, — буркнул Джобс.
— Намекаешь на нарушение субординации и на романы на производстве? — Голос Ригдейла стал ледяным. — Не надо, Питер. Вот это уже наше личное дело. К которому ЦРУ имеет весьма мало отношения, даже если полагает, что держит своих людей на крючке.
— Узнаю этот взгляд, превращающий в камень. Спрячь его, Доминик, пока не вычислили.
— Это персонально для тебя, чтобы не лез не в свое дело.
— Да я и не лезу, — вяло сказал Джобс.
— И вообще, Питер, шутка устарела. Десять лет назад она еще была актуальна, но теперь слегка заезжена.
— Дай старику насладиться. Мне об этом и пошутить не с кем, кроме как с тобой и Майклом.
— Теперь и со мной можно, — холодно сказала Тэсс, распахивая дверь.
Миг оцепенения прошел, и вместо удовольствия от того, что слышит голос Доминика и видит его самого, она испытывала обжигающе холодную ярость. Следовало развернуться и уехать не оглядываясь, но она не удержалась и шагнула в гостиную. Доминик прав. Клапан.
Мужчины обернулись и поднялись ей навстречу. Яркое солнце, будто поселившееся в комнате, сделало их темными силуэтами с нимбами над головой. Но Тэсс хорошо знала: нимбов там нет.