– А потом уголовники, ну эти, в желтых куртках, нарушили договор. Все это время они тихо-мирно сидели на своей территории, и один бог ведает, что у них там творилось. Впрочем, нет, наверное, у госпожи Анны были там свои агенты, они ей докладывали, что и как, но лично я, да и остальные понятия ни о чем не имели.
И вот они вышли. Ночью, быстро и скрытно их боевые отряды заняли жилые кварталы за рекой, пробились к складам и остановились на подступах к Дому Совета. Госпожа Анна объявила тревогу, добровцы и вообще все, кто мог, заняли оборону вокруг Дома и заводской территории.
Два дня мы стояли друг против друга, а за спинами уголовников через Перевал уходили на запад их товарищи. На третий день к нам прибыли парламентеры. Собственно, они просто известили нас, что теперь, когда все карты открыты, нет никакой нужды в Соколе и военной администрации. Их лидер, некий Сычев, ну, ты о нем слышал, объявил себя правителем Медеи и призывает всех желающих стать гражданами его империи. Он произнес речь, в которой постоянно говорил о свободе: мы – свободные люди, свобода выбора, каждый имеет право сам решать, потому что он свободный человек, и все такое прочее… А в конце: все, кто хочет быть свободным, пожалуйте к нам, не обидим и дадим возможность жить без диктата самозваной администрации колонии. Вот так, Клим, нам и объявили. Ни много ни мало.
Самым мерзким в этой истории оказалось то, что все колонисты, выселенные за Перевал ранее, а это без малого триста пятьдесят тысяч человек, фактически были отрезаны от нас отрядами новоявленного императора.
В общем, мы столкнулись с мятежом, бунтом в чистом виде. Конечно, госпожа Анна ответила парламентерам так, как надо, сказала все, что полагается говорить в подобных случаях, – о выдаче вождей мятежа, об ответственности, о готовности Сокола простить рядовых исполнителей… Ты вот улыбаешься, а посланники Сычева просто рассмеялись госпоже Анне в лицо. Они отлично понимали, что слова, сказанные ею, словами и останутся. И тогда госпожа Анна сделала… и сделала, я так считаю, – ошибку. Но большинство членов Сокола ее поддержало, и громче всех тот самый Борчик, о котором ты спрашивал. В общем, она заявила, что не может считать посланцев Сычева парламентерами, потому что они мятежники, преступники, а по закону военного времени с преступниками не церемонятся… Их казнили, а отрубленные головы выдали Сычеву в корзине.
– Ни хрена себе! – непроизвольно вырвалось у меня. Акка, похоже, заигралась со своей решительностью и упрямством.
– Да, да, – Шерхель развел руками. – Я уже говорил – мне это не понравилось с самого начала. Но госпожа Анна повторила слова какого-то древнего завоевателя: «Боишься – не делай. Делаешь – не бойся», и отдала приказ атаковать мятежников. Это была первая масштабная битва людей с людьми на Медее. Войско Сычева, или, как мы их стали называть потом, свободники, в тот момент было хуже оснащено и вооружено, но брало числом. Все пространство от Дома Совета до реки оказалось усеяно телами убитых и раненых. Никто не победил. К ночи Сычев отвел своих за Перевал, и госпожа Анна велела укрепиться и стоять насмерть. Но нас никто и не думал штурмовать. С рассветом свободники ушли в степь, и только тогда мы обнаружили, что остались без всего.