Нет. Я уверен – такое невозможно. А значит, он начнет терзать овец со всей новоприобретенной яростью, терзать до тех пор, покуда они сами не превратятся в волков и не набросятся на своего мучителя. А затем все повторится вновь, а потом еще и еще раз, до тех пор, пока Медея вновь не станет необитаемой планетой.
Думаю, это случится довольно скоро. Нас не так уж и много, чуть больше полумиллиона человек, многие из которых – стерилы. Здоровая тяга к мирной, созидательной жизни, семейные ценности и воспроизведение себе подобных, почитание материнства, культ ребенка – вот что спасет нас. Но вместо этого, едва только мы осознали, что отныне предоставлены сами себе, как началась грызня. Грызня, закончившаяся настоящей войной…
С такими невеселыми мыслями я и заснул. Длинный, бесконечно длинный день закончился.
Утром меня разбудил Цендорж.
– Клим-сечен, поднимайтесь! Надо идти!
– Как… как ты меня нашел? – удивленно пробормотал я, озираясь. После шерхелевского шнапса голова гудела, точно колокол, и почему-то невыносимо ломило зубы. Лежал я на плетеной кушетке, укрытый мягкой прыгуньей шкурой. За открытой балконной дверью виднелась стена, огораживающая заводские корпуса.
Цендорж хитро улыбнулся.
– Зачем искать? Добрые люди сказали. Я ночью проснулся – никого нет. Потом женщина пришла. Все рассказала. Утром солдат письмо принес. Я письмо взял, сюда принес.
Чертыхнувшись, я взял у него серый конверт, кривовато склеенный из «самолепленной» бумаги местной выделки, распечатал, пробежал глазами по ровным строчкам:
«Здравствуй, Клим! Узнал, что ты вернулся. К сожалению, отлучиться, чтобы повидаться с тобой, не могу – служба. Буду хлопотать, чтобы тебя перевели ко мне. Если сможешь, попробуй вырваться к Двум Братьям до полудня, возможно, удастся поговорить.
Командующий вооруженными силами
Горной республики Чернышов».
И лихой росчерк внизу.
Улыбнувшись – все же хорошо, когда о тебе помнят и тебе верят! – я отправил Цендоржа выяснять, что такое Два Брата и Горная республика, а сам наскоро умылся, домработница Зигфрида накормила меня завтраком, и я отправился на завод разыскивать Шерхеля.
Я шел к воротам, а мимо меня тянулась вереница повозок, доверху груженных тюками и ящиками. Хмурые возницы на вопросы не отвечали, а сопровождающие караван стражники злобно зыркали на меня из-под шлемов и сквозь зубы советовали идти куда подальше.
Шерхеля я обнаружил в одном из цехов – немец руководил рабочими, поднимавшими из отливочной ямы остов какого-то механизма. Вокруг грохотали и рычали станки, озабоченные люди таскали детали, подростки на тележках вывозили ворохи кудрявой стружки.