- Так, Жвания, расскажи, когда ты начал бродяжничать? - спросил он меня таким тоном, как будто его все смертельно достало: я, его кабинет, его работа.
- Не понял.
- Чего ты не понял, а? Чего ты, бля, не понял? - Успенский в одно мгновение из флегматичного сыщика превратился в «злого следователя». - Ты безбилетником уже полстраны объездил! Думаешь, я не знаю этого? Вот недавно из Киева ты вернулся, опять же - без билета обратно добирался. Я все знаю. Ты - бродяга! Твое место - в спец-ПТУ. Понял, на хуй?! Как вы мне все надоели - уебки.
Я молчал. Мне было всего семнадцать лет, и я еще не знал, как себя вести в ситуации, когда мент внезапно начинает быковать. А из книжек о революционерах я знал, что на допросах лучше молчать, чтобы не взболтнуть лишнего. В принципе и сейчас я бы себя повел так же - молчал.
- С кем ты ездил в Киев? - продолжал Успенский уже спокойным, вкрадчивым голосом. - Я знаю это и без тебя, просто я хочу, чтобы ты мне это сказал. Понял, да? Иначе - в спец-ПТУ, Жвания.
- Я ездил один, а ребят, которые приехали из Ленинграда в Киев, я не знаю. Я же не фанат «Зенита», я за армейцев болею, за ленинградский СКА… А в Киев я ездил, чтобы просто развеяться, со знакомыми отца повидаться…
- Значит, ты не хочешь себе помочь, не хочешь… А чего ты, кстати, за СКА болеешь? Все за «Зенит», а ты за СКА? Хочешь быть первым парнем на деревне?
- Нет, просто мне хоккей нравится больше, чем футбол.
- Хоккей, говоришь, нравится. А чего тогда на матчи ЦСКА ездишь?
И Успенский бросил на стол фотографию, где я запечатлен рядом с Анзором, одним из лидеров московской армейской «грядки», на трибуне стадиона «Динамо» на армейском дерби ЦСКА-«Звезда»(Джизак).
- Кто это рядом с тобой?
- Не знаю. Я случайно на этом матче оказался. Я гостил в Москве у родственников и решил сходить на матч ЦСКА, интересно все же, как они в первой лиге-то играют…
- Опять врешь! Ты думаешь, я не знаю этого парня, он тоже грузин, как и ты, и тоже в красно-синих тряпках ходит… Он и его дружки скоро сядут, это я тебе обещаю, а ты вслед за ними сядешь. Тебе скоро восемнадцать?
- Да.
- Так по тебе взрослая зона плачет.
Я испытывал противоречивые чувства: я гордился собой - если за мной следит специальный отдел, значит, я стал-таки настоящим фанатом, одновременно мне было грустно, я был подавлен всем происходящим, мне хотелось, чтобы дверь кабинета открылась, появился отец и увел меня туда, где нет Успенского, его мудацких ментовских усов…
Успенский продержал меня еще минут пять, постращал, а потом чуть ли не вышвырнул меня вон из кабинета, мол, пиздуй отсюда - до поры до времени.