В Гермонтисе по приказу царицы возвели алтарь в честь жены бога Монты. Стены алтаря были расписаны изысканными фресками, изображавшими роды богини. Клеопатра со всей серьезностью отнеслась к своему положению, понимая, что отныне ее ждет новая жизнь. Жизнь особая, на двоих. Более того, на этого ребенка она возлагала огромные надежды: быть может, ее саму Цезарь со временем и забыл бы, а вот собственного ребенка вряд ли забудет. Клеопатра смутно представляла, чего она хочет получить от Цезаря, однако сердце ей подсказывало: этот человек способен весь мир бросить к ее ногам.
Наверное, это было самое счастливое время. Купаясь в любви Цезаря и нося под сердцем ребенка, Клеопатра совсем позабыла об одиночестве, глубоко пустившем корни в ее сердце. Печаль, страх, мрачное прошлое – все сгинуло. Будто та тоскливая и отчаянная жизнь была чьей-то чужой, а ее жизнь всегда была светлой, счастливой и радостной.
– Я счастливая! Счастливая! – весело закричала Клеопатра и рассмеялась, раскинув руки, словно крылья и готовая вот-вот взмыть в небесную синеву. О нос корабля разбивались тысячи брызг, легкий бриз обдувал ее лицо. – Я счастливая!
С этим криком радости все дурное, что жило в ней, калечило, душило, – выходило, изгонялось новой жизнью, исторгалось из самых потаенных глубин ее сердца и растворялось в солнечных лучах, тонуло и исчезало в мрачных глубинах Нила. Боги отпускали Клеопатру, освобождая ее сердце от одиночества и тоски.
Глядя на нее, Цезарь счастливо улыбался.
– Будь осторожна! Не упади в реку! – крикнул он ей. Но неуверенный в том, что она его слышит, спустился с мостика на палубу.
– Клеопатра, я прошу тебя, будь осторожна!
Царица подбежала к Цезарю, обняла его.
– Я так счастлива! Так счастлива! – ее глубокие черные глаза светились радостью первой любви.
К ним подошел слуга.
– Господин, с тобой хочет поговорить легионер Домиций Кальвин.
– Я сейчас, – коротко сказал он Клеопатре.
Царица кивнула. Подставив лицо речному ветру и облокотившись на деревянные поручни, она улыбалась, предаваясь самым невероятным грезам…
Он вернулся сосредоточенным и суровым. Почувствовав тревогу, Клеопатра спросила:
– Твои воины чем-то недовольны?
– Чужое счастье всегда раздражает и колет глаза.
– О чем ты?
– Они хотят домой, к своим женам и детям. Да и в Риме не все спокойно.
Клеопатра погрустнела.
– Ты говорил, у тебя в Риме оставлен надежный человек, Марк Лепид.
– Да, я доверяю Марку, как самому себе. Но никто кроме меня не решит всех государственных дел и накопившихся проблем. Я отплываю в Рим.
– Когда? – еле слышно спросила царица.