«Молодец, папка! — думал он. — Не побоялся, сказал все, что надо. Эх, встать бы завтра пораньше да уйти к оплотнику, пока дядя Ефим спит».
Но Валька проспал. Не слышал он, как поднялся отец, и тут же подхватился дядя Ефим. Не слышал, о чем они говорили на прощанье.
Когда он открыл глаза, уже светило солнце и тени сосновых лап плавали по полу.
Валька выскочил из дома и спустился к порогу. Редкие бревна крутились в бешеных пенистых гребнях. Словно разгоряченные кони, бревна трясли белыми гривами и ныряли в порог.
Отца Валька заметил на противоположном берегу реки. Он прыгал с камня на камень, балансируя багром.
А ниже порога, там где начинался перекат, Валька увидел дядю Ефима. Он шел вдоль реки. Похожий на замшелый валун, берестяной короб размеренно покачивался из стороны в сторону.
Но вот дядя Ефим остановился. Сбросил на камни короб, откинул крышку и достал свой липочник. Он неторопливо подвязал жилку. Салазки, увлекая за собой крючки, потянули снасть на средину реки.
Валька стоял и смотрел до тех пор, пока салазки не достигли противоположного берега и закачались возле камней. По всей ширине реки заплясали цветастые мотыльки, в которых были спрятаны острые и цепкие якорьки. Дядя Ефим зашагал назад, к порогу.
Теперь Валька знал, что делать. Он со всех ног пустился по тропке к оплотнику.
Весь омут был забит бревнами. Они сгрудились беспорядочным стадом, наползали одно на другое, дыбились. Вальке некогда было думать, почему отец не начал пропускать бревна. Он лихорадочно размотал конец каната и, бросив его в воду, побежал вниз, к порогу.
В секунду могучая струя развернула оплотник. Река словно выстрелила сотнями бревен. Набирая скорость, тяжелые стволы зазвенели в седых бурунах Акан-коски. И когда этот звон слился с ревом порога, Валька с испугом подумал, что залома не миновать. Казалось, грохотало все — и вода, и бревна, и камни, и даже деревья на крутых берегах Сулы.
Валька взбежал на скалу и посмотрел за уступ Акан-коски. Такой же лавиной бревна выныривали из бурливых водоворотов и стремительно уносились к перекату.
Валька увидел, как суетливо заметался дядя Ефим, как лихорадочно заработали его руки, спасавшие снасть. Но было уже поздно. Бревна подмяли салазки липочника и оборвали все крючки.
Дядя Ефим растерянно глядел вслед уплывающей снасти. Потом он медленно смотал обрывок жилки и поплелся к своему «кошелику».
Когда рука отца опустилась на Валькино плечо, он вздрогнул от неожиданности.
— Все верно, Валек. Я видел… Здорово ты его подцепил. А заломчик мы разберем…
Отец и сын долго смотрели вслед берестяному коробу, который мертвой хваткой оседлал своего хозяина.