Валька открыл глаза. Спросонья он не сразу сообразил: утро сейчас или вечер. На столе по-прежнему горела керосиновая лампа. Отец стоял у стола, и огромная тень от его фигуры распласталась по всей стене. Отец размахивал руками, и тень суматошно вздрагивала, взбиралась на потолок. Казалось, какая-то неведомая ночная птица залетела в маленькую комнату кордона, бьется о стены, о потолок и никак не может выбраться.
Пожалуй, еще ночь. В черном, лаковом стекле окна ни звездочки, ни проблеска ранней зари. Дядя Ефим сидит в своем углу и медленно скручивает цигарку.
Отец говорит отрывисто и резко:
— Уходи, Ефим… Завтра же. Мальчишка и так уже насмотрелся на твой промысел. Довольно… Не нужен ты здесь. Уходи…
Дядя Ефим недовольно хмыкнул и, чиркнув спичкой, закурил.
Лицо его потонуло в облачке дыма.
Когда дым растянулся в синюю полоску и призрачной пеленой повис над лампой, дядя Ефим исподлобья взглянул на отца.
— Значит, гонишь, — глухо произнес он. — А на фронте мы с тобой, Павел, из одного котелка ели… Аль забыл?
— Нет, Ефим. Не забыл. Но ты и в котелке шарил по дну. Слышал бы тогда наш ротный повар твои речи…
Теперь отец говорил спокойно и неторопливо. Но почему-то каждое его слово было жестким и тяжелым. Дядя Ефим втянул голову в плечи и хмуро дымил цигаркой.
— А вспомни наши атаки… Из окопа ты норовил выскочить последним. Говорил, что первая пуля не для тебя. Это, Ефим, забыть трудно. Я думал, война тебя чему-нибудь научит. А ты все такой же, все о себе печешься. В такую глухомань забрался и го со своим черпаком. В общем рад был тебя видеть, но не таким… Уходи…
Дядя Ефим поднял голову и тихо произнес:
— Ладно, Павел. Ты хозяин, я — гость. Как говорят, насильно мил не будешь, коли пришелся не ко двору. Знамо бы такое дело, пораньше спать залег. И то, отоспаться перед дорогой надо.
Пока отец и дядя Ефим укладывались на скрипучие койки, Валька прищурил глаза. Но едва лампа погасла и комнатка кордона погрузилась в темноту, глаза открылись сами. Какой уж тут сон, если только что Валька услышал, как отец гонит своего фронтового друга. Может быть, отец погорячился? А если нет, то как же он, Валька, завтра будет смотреть в глаза дяде Ефиму?
Сразу сто вопросов заполнили Валькину голову, и на каждый он должен сам найти ответ.
Валька, не мигая, глядел в темноту и вспоминал каждый день, прожитый на кордоне.
…Домик кордона построили давно, когда по Суле впервые начали сплавлять лес. Такие домики выросли и на Горелом мосту, в протоке между Лексозером и озером Карги, у истока порожистой Сулы и здесь на девятом километре реки, у самого большого порога Акан-коски. Отец говорил, что и ниже по течению есть пороги. Там тоже сплавщики несут патрульную службу и живут в таком же кордоне.
