окрестных мест. Утверждение, которое он может отстоять в суде. И, как ни печально мне это
говорить, чего я сделать более не могу. Но вернемся к девочке. Она со странностями. Вы не
замечали?
«А что я замечала? – быстро обдумала вопрос Тиффани. – Что я должна была заметить? Эмбер
еще совсем ребёнок15. Она видела ее раз или два – не то, чтобы тихая, чтобы беспокоиться о ее уме, но и не очень шумная, чтобы быть назойливой. Вот и все. – А потом она подумала: – Цыплята. Это
было странно».
– Она может разговаривать с Фиглами! – квакнул Жаб. – И я не имею в виду все эти словечки
вроде «кривенс» и весь говор. Я имею в виду настоящий древний язык, на котором разговаривают
кельды. Тот язык, на котором они говорили задолго до того, как пришли к нам. Простите за
многоречивость, мне следовало бы лучше подготовить свою речь. – Он сделал паузу. – Сам я ни
слова не понимаю, но девочка просто схватывает все на лету. И еще кое–что. Могу поклясться, но
она пыталась разговаривать со мной по–жабьи. Я сам не очень хорошо на нем квакаю, но кое–какие
навыки приходят с… ну, сами знаете… со сменой формы.
– Ты хочешь сказать, она понимает необычные слова? – не поняла Тиффани.
– Не совсем уверен, – ответил Жаб, – но, думаю, она понимает их значение.
– Точно? – сказала Тиффани. – Я всегда думала, она немного простовата.
– Простовата? – развеселившись, сказал Жаб. – Как юрист, я мог бы ответить – то, что выглядит
очень просто на деле может быть очень сложно, особенно, если у меня почасовая оплата. Солнце –
35
Терри Пратчетт. Плоский мир. Я надену чёрное.
оно простое. Меч тоже. И гроза простая. А за всеми этими вещами таится огромный хвост
осложнений.
Из норы высунулась голова Эмбер:
– Госпожа Кельда говорит, что встретится с вами в карьере. – С довольным видом произнесла
она.
Пока Тиффани осторожно продиралась через колючий камуфляж, из карьера доносились
приглушенные радостные возгласы.
Карьер ей нравился. Здесь – внутри этих баюкающих, влажных, белых стен, под голубым
дневным небом, которое продиралось сквозь колючки ежевики – просто невозможно было не
чувствовать себя счастливой. Порой, когда она девчонкой, она видела древних рыб, проплывавших
взад–вперед сквозь стены карьера. Эти древние рыбы жили в далекие времена, когда Мел был частью
морского дна. Вода давным–давно ушла, а призраки бедных рыб этого не заметили. Они были словно
рыцари, закованы в броню, и старыми, как сами стены карьера. Но теперь она их уже не видела.