– Так, значит, этот Сент-Джон твой кузен?
– Да.
– Ты все время о нем говорила. Он тебе нравится?
– Он очень хороший человек, сэр, и не может не нравиться.
– Хороший человек? Подразумевает ли это почтенного, солидного мужчину пятидесяти лет?
– Сент-Джону только двадцать девять лет, сэр.
– «Jeune encore»,[66] как говорят французы. Он небольшого роста, флегматичен и некрасив? Человек, который слывет хорошим более потому, что не предается порокам, а не потому, что блещет добродетелями?
– Он на редкость деятелен и ставит себе самые благородные и возвышенные цели.
– Но его ум? Вероятно, невелик? Намерения у него наилучшие, однако, слушая его, люди пожимают плечами?
– Говорит он мало, сэр, но то, что он говорит, всегда уместно. Он очень умен, и ум его хотя и не податлив, но первой величины.
– Значит, он талантливый человек?
– Истинно талантливый.
– И отлично образованный?
– Сент-Джон широко осведомлен в самых разных областях и очень учен.
– Мне кажется, ты упомянула, что его манера держаться не в твоем вкусе? Чопорная и ханжеская?
– Я не упоминала про его манеру держаться. Но у меня был бы очень дурной вкус, если бы она мне не нравилась. Он держится любезно и спокойно, как истинный джентльмен.
– Его внешность… Я забыл, что ты говорила о его внешности. Неотесаный деревенский попик, полузадушенный белым шарфом, грохочущий сапогами на толстой подошве?
– Сент-Джон одевается безупречно. И очень красив. Высокий, белокурый, с голубыми глазами и греческим профилем.
(В сторону.) – Черт бы его побрал! (Мне.) – Тебе он нравился, Джейн?
– Да, мистер Рочестер, он мне нравился. Но вы меня об этом уже спрашивали.
Разумеется, я сразу поняла, куда он клонит. Им овладела ревность, она жалила его. Но ему ее укусы были только полезны, так как отвлекали от тягостной меланхолии. А потому я не стала тут же зачаровывать эту змею.
– Быть может, мисс Эйр, вы предпочтете больше не сидеть у меня на коленях? – последовал неожиданный вопрос.
– Но почему, мистер Рочестер?
– Портрет, который вы сейчас набросали, указывает на слишком уж большой контраст. Ваши слова весьма мило нарисовали изящнейшего Аполлона. Он живет в вашем воображении – высокий, белокурый, голубоглазый да еще с греческим профилем. А ваши глаза сейчас устремлены на Вулкана, всего лишь кузнеца, смуглого, коренастого, а вдобавок слепого и безрукого.
– Мне раньше как-то в голову не приходило, сэр, но вы и правда похожи на Вулкана.
– Ну так можете покинуть меня, сударыня, но прежде, – тут он обнял меня даже еще крепче, – извольте ответить мне на вопрос-другой.