Леший встал над Евсеевым, упер руки в стол.
– Первые тоннели с бетонными кольцами у нас стали пробивать в конце двадцатых – начале тридцатых. «Кропоткинскую» открыли в тридцать пятом. Рядом Москва-река и канал – помнишь, ветеран этот, Первухин, говорил, что они двойное русло пересекали? А тоннель этот не просто засыпан там... позабыт как-то случайно и заброшен. Нет. Он – законсервирован. Укрыт. Спецом упрятан, от людей – своих и чужих. Вывод: тоннель секретный. Сталинской поры. Возможно, один из тех тоннелей, которые били саперы из «семьдесят девятого»... Золото где-то рядом, Юра! Рукой достать!
Евсеев рассмеялся.
– А я разве спорю? Я не спорю!.. Сядь. – Он дождался, когда Синцов усядется в кресло, и сказал уже серьезно: – Знаешь, вот ты сетовал тут как-то, что свободы тебе не хватает, диггерской вольницы... Но зато у тебя есть долг. На самом деле очень хорошая штука – долг. Потому что именно долг может привести тебя туда, куда ты со своей этой вольницей никогда бы не попал, будь ты трижды удачливым диггером и семи пядей во лбу...
Леший недоверчиво смотрел на него. Не любил он этих разговоров – про долг и про удачу.
– Я с генералом Толочко уже обо всем переговорил, – сказал Евсеев. – Он лично мне отмашку дал.
– Насчет чего? – спросил Леший.
– С этого дня мы вплотную занимаемся операцией «Рок-н-ролл под Кремлем-2». Ищем сталинское золото. И в первую очередь, майор Синцов, ты займешься обследованием только что вскрытых коммуникаций. Долг зовет, как говорится!
Выйдя от начальника, Леший опять включил мобильник, посмотрел на экран. Пуля звонила уже четыре раза.
Ростов-на-Дону, 2010 г.