Евсеев уже не сидел за столом, он описывал хищные круги около стула с Лешим.
– Так люди-то все разные, – вяло защищался тот. – Вон, Середов и этот... Заржецкий, два кекса. Они у меня еще по первому уровню зачеты никак не сдадут. Вот их точно одних отпускать нельзя, и даже если с группой идут, то наверху надо «скорую помощь» и спасателей держать наготове... Только я тут при чем? Я в «минусе» лучше ориентируюсь, чем в этих ваших коридорах лубянских...
– В наших, Алексей! В наших коридорах! – с досадой выдохнул Евсеев. – Восемь лет прошло, а ты все отстраняешься... А правила – они и для тебя писаны. Если бы ты их соблюдал, если бы задержал этих молодчиков под «Кузней», как предписано инструкцией, составил на них протокол, подал рапорт – никаких жалоб не было бы, понимаешь? Никаких! Наоборот: это им бы пришлось выкручиваться, писать объяснения и все такое!..
Леший, до этого момента сидевший неподвижно, как бетонное изваяние, зашевелился, поднялся.
– Да понимаю я, Юрий Петрович, – хмуро сказал он. – Все понимаю. Только не моё это – инструкции, правила. Не вписываюсь я в эту схему. И «минус», каким я его знаю, он тоже не вписывается. Это не метро, где все по расписанию, туда-сюда... Там по-другому... Я много думал над этим. Даже вот...
Он полез в нагрудный карман, достал оттуда сложенный вчетверо лист, протянул Евсееву.
– Бумагу вот составил на всякий такой случай...
– Какая еще бумага? Что это? – спросил Евсеев.
– Рапорт об отставке. Ухожу из «Тоннеля», товарищ майор.
Евсеев отдернул руку, развернулся, молча прошел к столу, сел. Нет, все-таки трудно быть идеалом. Пожалуй, идеальный начальник вообще нежизнеспособен...
– Это из пивбара ты можешь уйти вот так вот: попил пивка – до свиданья! – и ушел. А эту бумагу отнеси в сортир на третьем этаже, там никогда туалетной не бывает! – рявкнул он. – Чем недоволен? Конкретно? Зарплата, условия труда?
Майор Синцов хмуро мотнул головой.
– Зарплата царская...
– Ладно, не издевайся! У вас еще подземные надбавки и за секретность, что тогда наземному оперсоставу говорить?
– Да нет, правда. Могучая зарплата. Почти вся остается...
Леший не издевался и не шутил, он говорил от сердца. Евсеев даже улыбнулся.
– Ну, ты даешь, Леха! А все жалуются! Да и сам до двадцатого числа всегда «на подсосе» тяну...
– Кто как привык. Я ведь в основном на снаряжение тратился. Жратва простая – яйца, лапша, молоко, хлеб. А сейчас и снаряжение готовое, и талоны на усиленное питание, и почти сорок тыщ каждый месяц...
– Значит, по зарплате претензий нет. Хорошо. По работе?