— Да, это так, полковник. Людская неблагодарность не знает границ.
И эта песня была знакома полковнику. Впервые он услышал её уже на следующий день после заключения Неерландского договора, когда правительство обещало возместить убытки и помочь вернуться домой двумстам офицерам. Революционный батальон состоял в основном из подростков, сбежавших из школы. В Неерландии они расположились лагерем вокруг гигантской сейбы и ждали в течение трех месяцев. А потом сами добирались домой, кто как мог, и дома тоже продолжали ждать. С тех пор прошло почти пятьдесят лет, а полковник всё ещё ждал.
Взволнованный воспоминаниями, полковник принял горделивую позу. Упершись костлявой рукой в костлявое бедро, он сказал сдавленным голосом:
— Итак, я пришёл к определённому решению.
Адвокат насторожился.
— А именно?
— Я меняю адвоката.
В сопровождении жёлтых утят в кабинет вошла утка. Адвокат встал с кресла, чтобы выгнать их.
— Как вам будет угодно, полковник, — сказал он, всё ещё размахивая руками. — Будет так, как вы скажете. Если бы я мог творить чудеса, я бы не жил в этом птичнике. — Он вставил в дверь деревянную решётку и вернулся в кресло.
— Мой сын работал всю свою жизнь, — сказал полковник. — Мой дом заложен. А закон о пенсиях стал кормушкой для адвокатов.
— Только не для меня, — запротестовал адвокат. — Все деньги, что я получил, до последнего сентаво истрачены на судебные хлопоты.
Одна только мысль оказаться несправедливым причиняла полковнику страдание.
— Именно это я и хотел сказать, — поправился он. — От этой жары мозги плавятся.
Минуту спустя адвокат перевернул всё вверх дном в поисках доверенности. Солнце уже добралось до середины его невзрачной клетушки, сколоченной из неструганых досок. После долгих и безуспешных поисков адвокат опустился на четвереньки и, отдуваясь, вытащил сверток из-под пианолы.
— Вот она. — Он протянул полковнику лист гербовой бумаги. — Надо написать моим доверенным лицам, чтобы они уничтожили копии.
Полковник стряхнул пыль и положил бумагу в карман рубахи.
— А вы разорвите её сами, — сказал адвокат.
— Нет, — ответил полковник. — Это двадцать лет моей жизни. — Он ждал, что адвокат продолжит поиски, но тот подошёл к гамаку и вытер пот. Потом взглянул на полковника сквозь дрожащий в солнечных лучах воздух.
— Мне нужны и другие документы, — сказал полковник.
— Какие?
— Прежде всего расписка полковника Буэндиа.
Адвокат развёл руками.
— Это невозможно, полковник.
Полковник встревожился. Как казначей революционного округа Макондо он совершил трудный шестидневный переход с казной революционной армии в двух чемоданах, навьюченных на мула. Он пришёл в Неерландский лагерь за полчаса до подписания договора, волоча за собой издыхающего от голода мула. Полковник Аурелиано Буэндиа — главный интендант революционных сил Атлантического побережья — выдал ему расписку и включил оба чемодана в реестр имущества, сдаваемого при капитуляции.