Больше всего меня беспокоило то, что Катилина среди прочих участников заговора не упомянул Красса. Какая роль отводилась ему в этом деле? Я знал, что Крассу не давала покоя военная слава Помпея, а несметное богатство позволяло собрать и снарядить собственные легионы. К тому же Катилина получал от кого-то немалые деньги, судя по щедрым подаркам своим сообщникам.
Ставка на ветеранов Суллы — сущая ерунда. Они семнадцать лет не брали в руки оружия. Им ни за что не устоять против легионеров Помпея, недавно вернувшихся из азиатских походов. Более серьезную военную силу представляли воины Красса, рассредоточенные по всему Италийскому полуострову. Кроме того, при необходимости он мог купить в Галлии или Африке целую армию наемников. Но был ли Красс настолько глуп, чтобы связаться с Катилиной?
Закрывавший мои покои полог зашелестел, внезапно оборвав цепь моих размышлений. Кровь отлила от моей головы вниз, в область, в данный момент для меня наиболее важную. Я пытался что-то сказать, но был не в силах извлечь из себя ни единого звука. За занавесом стояла Аврелия, облаченная в шелк огненно-красного цвета. Ее шею обвивало жемчужное ожерелье, но я не мог с уверенностью сказать, что это та самая жемчужная нить, которая была на ней в день нашей первой встречи, ибо ныне имел возможность лицезреть лишь ту его часть, что не была скрыта под одеянием.
— А тебе, Деций, к лицу эти повязки. Ты сейчас весьма походишь на воина, вернувшегося с войны.
Она протянула ко мне руки, и мы обнялись.
— Во время сегодняшнего состязания я больше всего опасался, что в результате не смогу провести с тобой эту ночь.
— Знала, что ты придешь. Разве я не говорила тебе, что ты станешь героем?
Она прильнула ко мне всем телом, ее губы тотчас нашли мои, и наши языки слились в сладострастном танце. Хотя я ставил под большое сомнение свой героизм, но в тот миг обнаружил в себе нечто общее с тем бронзовым сатиром, что стоял на столе.
Наш поцелуй на мгновение прервался, и я руками, которые внезапно стали неловкими, стал шарить по застежкам на плечах Аврелии. Она злорадно усмехнулась, не делая ни малейших попыток мне помочь, лишь пробежала руками по моему телу и, обнаружив знак мужского достоинства, выдававший всю силу моего возбуждения, широко улыбнулась. Наконец стола соскользнула вниз столь характерным для чистого шелка чувственным образом. Однако вскоре его движение приостановилось: достигнув пышных возвышенностей груди, он не сразу преодолел это препятствие. Задержавшись на миг на затвердевших сосках, он двинулся дальше, миновав выпуклость живота, округлость бедер, и соскользнул по икрам к ее ногам. На мгновение Аврелия отпрянула назад, давая возможность полюбоваться собой.