И с этими словами Берилл вылетела из комнаты.
— Стоп! — крикнула Челси, прежде чем это успели сделать Трент или режиссер.
Берилл тут же вернулась в комнату.
— Нормально? — спросила она. — Слово «блядь» можно будет перекрыть? Еще раз я кричать не буду, даже не просите, это был третий дубль, а мне надо херову тучу звонков сделать.
— Все в порядке, Берилл, — уверил ее Кельвин, — очень, очень здорово.
После этого Берилл взяла свой телефон и ушла в гримерную.
— Хорошо, с этой частью у нас все, — сказал Трент. — Пятнадцать минут перерыв, а когда вернемся, снимем, как Родни извиняется перед Берилл и она соглашается остаться.
После этих слов бригада начала укладывать оборудование, а Кельвин тоже взялся за телефон.
— Стой! — твердо сказал Родни. — Стой, стой, стой! Кельвин, а как насчет обсуждения? Берилл уходит, а мы как два настоящих мужика болтаем о том, что она бывает излишне эмоциональна и как это непрофессионально, и в конце концов на благо шоу я соглашаюсь уговорить ее остаться.
— Родни, мы это убрали, — объяснил Кельвин. — Времени нет. Эта тема и так тяжеловата. Наш разговор выкинули.
С этими словами Кельвин пошел к двери.
— СТОЙ!! — на этот раз крикнул Родни. — Что ты хочешь сказать, «выкинули»? Тема тяжеловата, это верно. Тяжеловата из-за Берилл! Единственное, что у нас есть, — это Берилл в роли мамочки, Берилл, которая плещет в МЕНЯ кофе, Берилл — вся такая высокоморальная и праведная, и Берилл, которая уходит из шоу. А что делаю я?
— Ты извиняешься перед ней. Мы это снимем после перерыва.
— ВОТ ИМЕННО. Я извиняюсь перед БЕРИЛЛ! Это снова ее тема. Кельвин, между тобой и этой женщиной что-то есть?
— Родни, Берилл — это мама. Это отличный сюжет.
— Она транссексуалка и мачеха!
— Зрителям это нравится. Она жила, она страдала. От перерыва осталось всего восемь минут, дружище, и я советую тебе выпить чашку чая и подправить грим, ты весь в кофе.
— А как тебе такая мысль, Кельвин? — сказал бордовый от ярости Родни. — Что, если Берилл не будет делать вид, что увольняется, зато я уволюсь по-настоящему? Как тебе такая мысль?
Кельвин несколько секунд подумал, а затем повернулся к Тренту.
— Трент, — сказал он, — это нужно снять. Это золотой сюжет. Настоящая ярость не идет ни в какое сравнение с наигранной. Я заплачу сверхурочные, быстренько верни сюда съемочную бригаду.
Все присутствующие в комнате поставили кофейные чашки на стол и взялись за оборудование. Кельвин снова повернулся к Родни:
— Родни, дружище. Я знаю, что ты в ярости, но ты соблюдаешь контракт, поэтому, если ты действительно хочешь уволиться, я должен попросить тебя подождать пару минут, пока настроят камеры.