Родни посмотрел на него, словно загнанное животное.
— Ты… ты ведь пошутил, — сказал он, пытаясь улыбнуться.
— А ты? — спросил Кельвин, улыбнувшись в ответ.
— Да… да, конечно, я пошутил.
— Хорошо, — ответил Кельвин, после чего снова отпустил бригаду.
— Перерыв семь минут! — крикнула Челси, а затем добавила: — Бригада А, пожалуйста, за мной в мужской туалет, снимем, как гримируется «Планета Марс».
Кельвин наконец смог урвать минутку, чтобы позвонить Эмме. Выйдя в коридор и нажав на автонабор, он почувствовал удовольствие от одного только ее имени, высветившегося на экране.
— Мы только что сняли прыщавую девчонку из школы актерского мастерства и ее маму, — сказал Кельвин. — Помнишь их?
— Да, — ответила Эмма. — Ты не был слишком суров с ней?
— Нет, нет. Не слишком. Эмма, перестань, это ведь игра, они все знают, на что идут.
— Наверное, знают, — с сомнением ответила Эмма.
— Не нужно слишком давить на меня, Эм, — сказал Кельвин. — С ЕКВ я поступлю так, как ты хочешь, но мне ведь по-прежнему нужно делать шоу.
— Да, я знаю, — ответила она. — И по-моему, ты все же претворяешь в жизнь некоторые мечты, верно?
— Конечно. Этот парень, Квазар, получит продовольственный талон на всю жизнь. Как и многие другие.
— Да.
— Меня поражает, как люди ведутся на тему «мы любим Берилл». Эта женщина настолько откровенно лживая, помешанная на себе, властолюбивая стерва. Я видел, как жестоко она разделывалась со «сморчками» сегодня утром, ты просто не поверишь. У нас была полумертвая худющая старая шлюха, а Берилл посоветовала ей сделать завивку! Большей подлости и не придумаешь, но через пять минут она притворялась, что ей не наплевать на какую-то ненормальную шестнадцатилетнюю заносчивую дуру, и мы все поверили ей. Эта женщина — гений. Просто гений.
— Знаешь, все в команде ее ненавидят.
— Да ты что! — ухмыльнулся Кельвин. — Угадай, что случилось. Родни только что снова грозился уволиться!
— Да ты что! — засмеялась в ответ Эмма. — Ты ему позволил?
— Конечно. Я сказал, что хочу сделать об этом сюжет.
Эмма засмеялась.
— Послушай, Кельвин, я думаю, именно за это люди тебя и любят. Наверное, глубоко в душе они понимают, что ты знаешь, что все это просто прикол. Что на самом деле ты наслаждаешься спектаклем так же, как и зрители.
— А тебе я нравлюсь?
— Ты знаешь, что нравишься мне. Если бы ты не был такой колючкой, я была бы с собой.
— Но я завоевываю твое доверие, верно? Хотя бы медленно?
— Да. Медленно. Только не забудь о своем обещании.
— Эмма, я думаю о нем каждый день. Это будет трудно, но я спасу будущего короля от него самого.