— Следующий.
Появился прикольный гот.
«Я член группы „Без головы“, и я…»
— Хорошо, подойдет. Следующий.
Еще один прикольный гот.
«Я прибыл из далекой, далекой галактики…»
— Притормози. У нас достаточно готов для коллажа? — спросил Кельвин.
— Боюсь, недостаточно, — сказал Трент.
— А что, если добавить нескольких «трекки» и мистиков и сделать общий коллаж из лунатиков?
— Тогда хватит, точно хватит. У нас четыре воскресших Элвиса и одна Пэтси Клайн.
— Потягаться с Джоном Ленноном так ни у кого наглости и не хватает? — спросил Кельвин. — Хорошо, оставим его. Следующий.
Старушки, симпатичные дети, уродливые ботаники, бандиты, считающие себя Эминемом, жирные шлюхи с забавными региональными акцентами.
«Йа спайу „C'mon Byeby Loit Моу Foyer“».
— Отличная тетка, — сказал Кельвин. — Следующий.
Унылый, лысый коротышка, который признался, что влюблен в Берилл:
«Она просто создана для меня. Она такая добрая и милая, и я не считаю, что мой маленький рост может стать препятствием. С ней я буду чувствовать, что мой рост десять футов».
— Оставляем его, — сердито бросил Кельвин. — Шевелись, Трент! Не разбазаривай мое время.
— Я подумал, это может стать постоянной темой, — храбро ответил Трент.
— В смысле, что Берилл привлекает карликов?
— Да, это всегда так хорошо срабатывает. Знаешь, все дело в сексуальности Берилл и ее образе отличной мамочки. В смысле, карлики могут быть довольно милыми, правда? И они размером с ребенка. Это вроде как объединяет секс и материнство. Когда она их обнимает, они теряются между ее грудей, она вроде как одновременно и удовлетворяет их, и грудью кормит.
— Кормит грудью? Берилл транссексуалка!
— Да, босс, но я думаю, люди это уже переварили. Сейчас она всеобщая мамочка.
— Это просто отвратительно. Мне нравится. Оставим его пока. Следующий.
Необычно старообразная молодая пара, которая, казалось, вынырнула из тридцатых годов:
«Мы влюблены в Ноэля и Герти, — сказал парень, — и мы хотели бы спеть „Some Day I'll Find You“ из „Сладкой горечи“».
— Да. Пойдет для одного кадра. Следующий.
И так продолжалось, пока запас «липучек», «выскочек» и «сморчков» Трента не иссяк.
— Вот и все, босс. Лучшее, что мы смогли найти. Конечно, мы, наверное, пропустили нескольких, но все равно думаю, что сливки мы сняли. Кроме, конечно…
Кельвин знал, о ком он говорит. И все остальные тоже.
— Да. Теперь насчет ЕКВ, — сказал Кельвин, — для нашего шоу «Номер один» то, что принц Уэльский решил проверить свои певческие таланты и личную отвагу перед будущими подданными, большое событие, и я уверен, что мы все ужасно польщены и все такое. Но, повторяю, давайте не забывать, что, если этот человек пройдет отбор, это будет честью и для него! Такой же честью, если не большей! Да. Не забывайте, что это мы номер один, а не он! Мы номер один, а он, друзья мои, номер ноль. Наше шоу олицетворяет все, что он, в качестве будущего главы государства, хотел бы иметь, но не имеет. Во-первых, мы популярны! Неслыханно популярны, столь же популярны, сколь он презираем. К тому же мы демократичны. Мы столь же демократичны, сколь этот чертов сноб элитарен, неподотчетен и избалован. Мы современная Британия. А он — унылый консерватор, он старая скучная Британия. Мы представляем народ, а он представляет устаревший высший класс, который пытается найти себе место в нашем обществе, где человек достигает высокого положения благодаря способностям. Он пришел к нам, друзья мои, потому что мы ему нужны. Он хочет обратиться к людям, к которым обращаемся мы, и показать им, какой он на самом деле. Ну, да будет так! У него будет такая возможность, но на тех же условиях, что и у всех прочих. Никакого особого отношения, кроме обеспечения безопасности и предотвращения терроризма. Он будет общаться со зрителями так же, как все остальные наши кандидаты, потому что мы судим человека, а не его положение. Принц будет играть по нашим правилам. Если, предположим, он пройдет второй тур, но его выступление совпадет с судейством на Играх стран Содружества или с открытием сессии парламента, то лучше ему спеть у нас «Stand By Me»