– Вы это видели? – обратился президент к Мадлен – Сначала, когда он заявился ко мне одетым кое-как, я даже почувствовал себя оскорбленным, но потом понял, что это просто черта характера, его уже не переделаешь. В этом весь Рэнсом! Даже на собственные похороны он не соизволит одеться прилично…
– Вы правы, сеньор, – ответила Мадлен, опуская голову и избегая встречаться глазами с Рэнсомом.
Веракрус любезно представил их своей жене, некоторым людям из своего близкого окружения и гостям. Потом он отошел поговорить с кем-то еще.
Бросив окурок, Рэнсом с удивлением взглянул на Мадлен, когда та спросила его:
– И правда, почему бы тебе не надеть приличный костюм для встречи с президентом?
Видя ее искреннее изумление, Рэнсом объяснил:
– Видишь ли, за долгие годы работы в Секретной службе мне почти постоянно приходилось носить эти дурацкие костюмы. Мы в них тогда чуть ли не спали… Я никогда их особо не любил, но однажды… Я был телохранителем одной довольно важной персоны, с которой мне приходилось много разъезжать по стране. И вот представь себе солнечный летний день, когда народ ходит в шортах и футболках. Мне же пришлось потеть в этом идиотском костюме с иголочки! Я чувствовал себя словно в броне. Это было в Новом Орлеане. А в полдень у нас был самолет, мы должны были лететь куда-то… Да, вспомнил, в Чикаго! Так вот, когда мы прилетели туда, я был практически насквозь мокрый от пота. А там дул пронизывающий холодный ветер. Я чуть до смерти не замерз в этом дурацком костюме, черт бы его подрал…
– Судя по твоим словам, тебе было невесело.
– «Невесело» – это еще мягко сказано… Так вот, с тех пор я торжественно поклялся себе, что, когда я уйду из Секретной службы, найду себе другую работу и сожгу все свои костюмы на костре. И никогда не куплю новых. Жуткая одежда…
– И неужели сжег на костре?
Рэнсом ухмыльнулся:
– Нет. Передал в «Армию спасения». Однако один костюм все-таки оставил. Тот самый, который надеваю только…
– На свадьбы и на похороны.
– Именно. И никуда больше.
– Все равно, мистер Рэнсом, новый галстук вам отнюдь не повредит.
Рэнсом улыбнулся, когда Мадлен с неприязнью посмотрела на его галстук.
– Можно без «мистер».
Мадлен, оказывается, уже забыла, какая у него обаятельная улыбка!
– Но я даже не знаю, как тебя зовут… – призналась вдруг Мадлен.
– Никто не знает. Все зовут меня просто Рэнсом.
– Никто не знает? – поразилась Мадлен.
– Ну, моя семья, конечно, знает. Однако больше, наверное, никто.
– Но как это может быть? – Мадлен недоверчиво нахмурила брови. – Разве твое имя не указано на водительских правах, банковских книжках и счетах, в паспорте, наконец?