Никто не обращает на меня внимания. Спускаюсь по ступенькам и рысцой бегу к дощатому сооружению в дальнем конце двора. Назначение сооружения угадывается без подсказок. Внутри слезоточивый запах хлора и белая известь, посыпанная вокруг прорезанных в доске дырок. Желтая струя ныряет в ближнее отверстие. С облегчением вас!
Обратно возвращаюсь, не спеша. Здание, откуда я вышел, двухэтажное, с неуклюжим портиком и колоннадой, вокруг боковые одноэтажные флигеля. Железная крыша вымазана (опять это «вымазана»!) зеленой краской. Посреди крыши – большой белый квадрат, внутри него – красный крест. Такие же кресты на защитном брезенте повозок. Госпиталь, война. Я по назначению…
На крыльце переминается с ноги на ногу сосед по палате – вышел следом. Любопытный! На плечах его такой же халат, на ногах похожие опорки. Заметив меня, вихрастый лезет в карман и достает плоскую картонную коробку. Папиросы! Господи, сколько же я не курил?! Он ловит мой взгляд.
– Не желаете? – протягивает коробку.
– Благодарю!
Осторожно беру папиросу, пальцы привычно сминают мундштук. Вихрастый чиркает спичкой. Благословенна ты, первая затяжка! На мгновение все вокруг плывет, но постепенно предметы возвращают очертания. Сосед смотрит тревожно. Киваю: все в порядке.
– Военлет, поручик Рапота Сергей Николаевич! – говорит сосед и добавляет: – Можно просто Серж!
«Военлет», «поручик»… Это куда меня занесло? Рапота смотрит вопрошающе.
– Я не знаю, как меня зовут.
Лицо его вытягивается.
– Не помню, – поправляюсь я. – Может, вы знаете?
Он качает головой:
– Вас привезли вчера. Раздели в приемном покое, мундира вашего я не выдел. Но поскольку положили к нам в палату, офицер. Контузия?
Развожу руками.
– Контузия! – заключает он уверенно. – Раз не помните. Германец вчера Осовец из орудий обстреливал. Там вас и контузило, больше негде.
«Германец»?
– Как зовется это место, Сергей Николаевич?
– Можно просто Серж. Или Сергей…
Он краснеет, и я вдруг понимаю: поручику от силы лет двадцать. Или двадцать один. А мне?
– Так как, Сергей?
– Белосток! Раненых в Осовце везут в Белосток. Крепость под огнем.
– Какой сегодня день?
Удивление мелькает на его лице, мгновенно сменяясь пониманием.
– Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот пятнадцатого года от Рождества Христова…
Вот и определились…
Бросаем окурки и возвращаемся в палату. Явление второе: те же лица плюс юное создание. У создания пухленькое личико, такие же губки, вздернутый носик и голубые глаза. Наверное, здесь это считается красивым – создание держится надменно. На нем белая косынка, серое платье до пола и такой же белый передник. Под грудью на переднике – большой красный крест.