— Сказал: не пойду…
Кольцов поднял глаза, увидел потемневшее небо, спросил:
— Снег пойдет что ли?
— Так вечер уже, — сказала Катя, оглянувшись на тучи.
— А немцы?
— Немцы там, — махнула она рукой.
— А я, значит, без памяти провалялся?
— Может, и без памяти, а может, спал. Не велела я тебя трогать. Сон для контуженных — первое дело.
— Дура! — зло крикнул он. И поднялся, переборов тошноту.
Рядом в окопе сидел с перевязанной головой пулеметчик Шкворень, откровенно ухмылялся, кивая в сторону обиженно отвернувшейся Кати. — Ладно, не дуйся, — тронул он ее за плечо. Легонько тронул, самыми кончиками пальцев, словно прикасаясь к горячему.
Он выпрямился, но тут же снова пригнулся, потому что высунулся сразу по грудь. И обозлился на себя, что жалел людей, не заставлял вгрызаться глубже в землю: в этой войне, видать, не обойтись без кротовых привычек. И так, согнувшись, отчего еще больше крутилось в голове, словно только что сошел с карусели, он пошагал к ближней ячейке. Ему хотелось увидеть своих ребят, узнать, как они после боя. Еще не видя никого, услышал впереди разговор:
— Леший ее возьми, эту мину, никак не могу привыкнуть к свисту. Снаряд хоть слышно, а эта, ну так и кажется, что прямо на тебя летит.
— Пройдет, — серьезно ответил кто-то. — Трудно бывает только первые три года, а потом привыкнешь, и все как по маслу!…
Сразу ослабли ноги, и он сел на землю. И засмеялся довольный: не квохчет братва, не жалуется, значит, все в порядке.
Но тут же и другое подумалось, о том, что прав Петренко: учиться надо, успеть освоить пехотную науку. Конечно, каждый готов умереть за Севастополь, но умереть и дурак сумеет. А надо выжить. Выжить надо! Севастополь жив, пока жив ты…
Ночью генерал Петров наконец добрался до своего штаба, постоянно кочующего последнее время, расположившегося на этот раз в небольшой степной деревушке.
— Кто есть в штабе? — спросил он первого, кого увидел, начальника отдела разведки майора Ковтуна.
— Недавно приехали полковник Крылов и начальник политотдела Бочаров.
— Где они?
— Отдыхают, товарищ генерал. Разрешите разбудить?
— Пусть спят. — Петров оглядел высокие стеллажи у стены, покосившиеся весы на полке. Хотел спросить, что это за помещение, но не спросил, сам догадался: магазин, товары из которого, как видно, только что розданы населению.
— Товарищ генерал, они просили разбудить, когда вы приедете.
— Не надо будить. Садитесь сами… — Он помолчал. — Садитесь писать приказ об отходе армии.
Он развернул карту, расстелил ее на широком, как стол, прилавке, быстрыми движениями стал чертить по ней красным карандашом, чаще, чем обычно, подергивая головой.