Пуская шагом коня, самый опытный удельный воитель повернулся ко мне и произнёс:
— Не винишь, что без твово соизволенья решил? Ежели повелишь — запалим избёнку никчёмную-
— Да ты что! Как можно даже помыслить о сием! — слова я выкрикнул с ноткой истеричности. Сама мысль, что от меня могли ждать такой команды, была чудовищна.
— Молитесь за князя углицкого Дмитрия, доброту его помните — обратился рязанец к закаменевшим крестьянам.
— Постой, Афанасий сын Петров — остановил я двинувшегося в объезд военного советника — Неужели у нас в отряде никто оспой не болел, и мы не можем оказать помощь этим несчастным. Вон я вижу двоих рябых, пусть один останется-
— Царевич Дмитрий, сделай милость, передумай — наклонившись ко мне с седла, тихо произнёс уездный окладчик — Где ж это видано, чтоб дети боярские по родству от дедов и прадедов ходили за детёнышами смердов. У тебя даже конюхи по родству служат, а не по холопству. Умаленье чести в том служивым великое, да и не токмо на себя позор падёт, а на весь род, внукам и правнукам аукнется-
— Хорошо, есть ли у кого отметины от оспяной болезни? — мне пришлось зайти с другой стороны.
— Ести — раздался нестройный хор голосов, откликнулось более половины состава отряда.
— Лошаков, Иван и ты уже болел этой заразой? — на лице телохранителя следов особо не было видно.
— В отрочестве, а что до щербин, то тем борода и хороша, что под ней рябой али нет не видно — хмыкнул дворянин.
— Готов мне послужить? Помочь болящим детям? — вопрос был серьёзный.
— Прости княже Дмитрий, невместно мне сие, уволь от этой службы. Також у меня и свои детки есть, за этими пригляди, а потом еще и седмицу к людям не езжай, моровый дух жди пока изыдет — наотрез оказался Лошаков.
— Кто своей волей пойдёт на сие дело? — красноречивым ответом была гробовая тишина.
— Яз сделаю, что потребно — к моему немалому удивлению вперёд выехал черкес.
Однако приглядевшись к нему, я поумерил энтузиазм от нахождения добровольца. Юное лицо вызвавшегося было абсолютно чистым от всяких следов прошедшей болезни.
— Страдал ли ты от оспенного мора? — это следовало прояснить сразу.
— Нет, с детства на мне заклятие, охраняющее от этакой напасти. Нет тут опаски никакой — самоуверенность у жителя западной Кабарды была потрясающей.
То, что Гушчепсе с легкостью верит во всё сверхъестественное, было ясно давно, но тут он явно перегнул палку. Дремучая вера в силу оберегов и амулетов дико коробила сидевшего внутри углицкого княжича дипломированного врача.
— Спасибо тебе, но нет. Наш уезд не твоя родина, здесь твоя колдовская защита может не сработать — попытка мягко отказаться не удалась.