– Ты хотел меня видеть, – сообщил он Марцеллу, – я здесь.
Тяжелая дубовая дверь в парадный зал приоткрылась.
– Заходи один, – крикнул ему Марцелл, из дальнего конца зала, – нам нужно решить наши дела. Если кто-нибудь попробует войти с отбой, я убью свою дочь. Ты знаешь, мне терять нечего, я смерти не боюсь, а вот тебе…
Федор вздрогнул при этих словах.
– Я с тобой пойду, – прошептал Леха на ухо другу, но Чайка сделал отрицательный жест рукой.
– Это мое дело, – ответил он, – я справлюсь.
– Удачи, сержант, – напутствовал Ларин друга, поняв, что препирательства бесполезны, – если что, я рядом.
Когда Федор вошел в зал, где все было разгромлено, то дверь за ним сразу же захлопнулась. За спиной возник легионер с коротким мечом, приставив его к спине Чайки. Седовласый Марцелл, в белой тунике и накинутой поверх нее тоге, украшенной пурпурной полосой, находился у дальней стены, сидя на раззолоченной скамье. Рядом с ним, сидел бледный Бодастарт, боясь шелохнуться. Юлия была в двух шагах, ее привязали к креслу так, что она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, изо рта у нее торчала цветная тряпка. Она лишь замычала и задергалась, когда Чайка появился в зале. Рядом с ней находилось еще двое легионеров, один из которых поглядывал в окно.
Увидев Юлию в таком состоянии, Федор едва не потерял самообладание, сделав шаг вперед. Марцелл схватил свой меч, лежавший у него на коленях, и приставил лезвие к горлу Бодастарта.
– Еще шаг и я убью твоего щенка, – пообещал он, – а потом и ее.
– Тронешь его, и я тебе горло перегрызу, – тихо пообещал Федор, останавливаясь.
– Избавь его оружия, – приказал Марцелл головорезу, стоявшему за спиной вошедшего.
Легионер отстегнул от пояса фалькату и бросил ее на пол. Тяжелый клинок с грохотом упал, заставив Бодастарта дернуться, а Федора вздрогнуть, – на шее у его сына появилась тонка алая полоска после того, как он коснулся приставленного к горлу меча.
– Царапина, – успокоил его Марцелл, чуть отодвигая меч, и злобно хохотнул, – парень слишком нервный. Боится своего деда.
Увидев кровь на горле сына, Юлия застонала и лишилась чувств, а Чайка едва не закипел, но сдержался, позволив лишить себя кинжала на поясе и второго, в ножнах на ноге. Теперь он был безоружен, если не считать узкого лезвия, перекочевавшего из его кожаных наручей в правую ладонь еще в тот момент, когда он входил в комнату.
– Ты хотел поговорить со мной, – напомнил Федор, не сводя глаз с Марцелла, – говори. Только убери свой меч от горла моего сына. Зачем звал?
Сенатор выдохнул, но меч опустил. Более того, он даже встал и приблизился к Чайке, не обращая больше внимания на Бодастарта.