– Вернер, – тихо позвала она. – Скажи, ты не знаком с Ледонаром?
– С кем? – Вернер повернулся к ней, так что половина лица оказалась освещена луной, а половина скрылась в сумраке. – Ледонар? Не помню такого.
Ивонна завороженно смотрела на игру теней на его лице, отчего казалось, что Вернер наполовину принадлежит свету, а наполовину – тьме. Отчего-то ее сердце тревожно сжалось, словно она заглянула куда-то, куда не должна была. Но вот Вернер чуть отклонился в сторону, и наваждение прошло. Тени исчезли, лунная дорожка серебряным плащом легла у него за спиной.
Ивонна вдруг испугалась, что Вернер уйдет, оставит ее наедине с бессонницей. А еще она остро осознала, что эта ночь больше не повторится. Не будет рядом юноши с красивым профилем рыцаря из книги. Не будет звезд, которые загораются в его глазах, только когда он смотрит на нее. Не будет этой бархатной мягкой тишины, окутывающей, словно шалью. Не будет волшебства лунного света, рисующего причудливые узоры на земле. И этой фиолетово-черной темноты, отгородившей их от всего мира, словно занавесом, тоже не будет. Она и он принадлежат разным мирам. Но сегодня можно об этом забыть. Никто не увидит. Никто не осудит. А звезды никому не расскажут.
– Вернер, – тихо позвала она. – Расскажи мне одну из своих историй.
И пока Вернер, присев рядом с ней на крыльцо, говорит, и его низкий, приятный голос красивой мелодией вплетается в ночную тишину, можно украдкой смотреть на него из-под опущенных ресниц. И любоваться им. И мечтать. И представлять его своим женихом. И загадывать то, что никогда не сбудется, глядя, как с небосклона то тут, то там срываются искорки-звезды.
На следующее утро Ивонна огорошила Хартвига неожиданной просьбой:
– Харт, давай останемся здесь до завтра!
– Но почему, Ивонна? Если мы выедем сейчас, послезавтра уже будем дома.
– Харт, я так устала… – Ивонна в самом деле выглядела неважно. Глаза покраснели, веки были припухшими, словно она проплакала всю ночь. – Чувствую себя совершенно разбитой. Как представлю, что впереди два дня пути… Давай немного передохнем. Ведь здесь нам ничто не угрожает, правда?
Хартвиг помедлил с ответом. Признаться, после вчерашней беседы с Мэлисом, которая закончилась далеко за полночь, гарнизон уже не казался ему неприступным оплотом. Дела обстояли даже похуже, чем в том гарнизоне, который Хартвиг посещал в окрестностях Меласема.
Приятель сетовал, что гарнизон ослаблен, крепостные стены кое-где обветшали и требуют починки, а половина его подчиненных – новички, набранные из крестьян и даже бывших разбойников. Правда, отчаянных головорезов среди них не было – нескольких подозрительных новобранцев Мэлис лично выставил за ворота.