Если меня не разрубили на части, конечно.
Но я бы это заметил, нет?
Жизнь медленно возвращалась в тело. Глаза привыкали к темноте. Черная магия, сковавшая меня, медленно отступала, – так рассеивается туман на Стимфалийских болотах, если архидруид вонзает в землю астральный посох.
Мне казалось, я умираю.
По потолку скользили темные руны. Сперва я подумал, что это облака; нет, если честно, мне показалось, будто это сиреневые горгульи, вывернутые наизнанку дважды. Потом я понял, что все еще копошусь в бреду, и вновь отключился.
Не знаю, сколько я так пролежал. Но когда господь вновь послал мне по почте ясность ума, – мое лицо все было заляпано кровью. Я скосил голову и увидел инструмент для пыток, – мифриловое сверло, которым пронзали еретиков.
Оно зависло в нескольких футах от моего лба.
Повернувшись, я понял, что нахожусь в подземелье, с низким потолком и серыми стенами. На камне росли бурые джаббервоки, – значит, мы футах в ста под землей.
Или глубже.
Я попытался встать, но не тут-то было. Мои руки и ноги прикованы к каменному столу. Тихо звякнули цепи, и я сразу же ощутил острую боль. Черт бы побрал того алхимика, который первым придумал варить кожу в яде серого мандуранга…
Кандалы накажут меня даже за одну мысль о побеге.
Плохо…
Я быстро прошептал заклятие размыкания. Каждый темный эльф знает его наизусть, – как и сотни других. Но магия молчала, и посмотрев вверх, я понял, почему. Руны, скользившие по потолку, были сигилами Безмолвия. В этой комнате не сработает ни одно волшебство, – даже чары дервишей, а их не так-то просто заглушить.
Очень мудро, если собрался пытать чародея.
И все-таки надо встать.
Я не знал, кто привел меня в эту комнату, и сколько времени у меня осталось, – пока мифриловое сверло не окажется в моем теле. У меня почему-то было подозрение, что это мне не очень понравится.
Такой уж я пессимист.
Не работает колдовство – ладно. Открыть замок для темного эльфа проще, чем дворфу выковать рунический меч из горы ложек да вилок. Я закрыл глаза и начал повторять про себя:
Красота сияет миг
И увяла вся.
В мире этом что, скажи, пребывает век?
Грани мира суеты ныне перейди,
Брось пустые видеть сны
И пьянеть от них.
При слове «брось» последний замок открылся, но я все равно прочитал Иро Ха-Но-Ута до конца. Просто из суеверия.
Ноги мои коснулись пола, и я услышал, как хрустит битое стекло.
Мне улыбалась большая циркулярная пила, с надписью: «Игра началась».
Отлично.
Я оглядел комнату. В дальней стене, чернела провалом дверь. Но мне не хотелось идти, незнамо куда, даже не прихватив оружия. Может, удастся отломать это сверло? Или найдется молоток посолидней.