Торопливо шли, почти бежали через соснячок, полинявший за лето. Толя хотел взять у матери сумку, но она не отдала, а почему-то рассердилась: «Вот иди!»
В кустах много людей из Низка. С постилками на плечах, в теплых кожухах. Теперь человек уходит из дому на одну ночь, а берет с собой то, что будет необходимо через месяц. В кустах и гуси и коровы. Одна буренка подошла к дороге и так глупо, протяжно мукнула. Все на нее посмотрели.
Вот и опушка засветилась. Белоголовый Шаповалов и его молчаливый дружок Коломиец, приподнимаясь с земли, оглядываются на звук шагов.
Деревня – за канавой, разрезающей низкий луг. Ни людей на улице, ни утренних дымов над крышами.
– Вы, Анна Михайловна, останетесь здесь, – говорит Пилатов. Морщит лоб, стараясь показать, что у него имеются веские командирские соображения. Мать тихо говорит:
– Что мне тут делать?
Сергей Коренной попросил:
– Правда, останьтесь, Анна Михайловна.
А «моряк» предложил:
– Мне дайте вашу сумку, перевяжу – не пикнет.
Мать устало, неохотно улыбнулась.
– Кого-то надо оставить здесь, – говорит Пилатов, снова морща лоб, – чтобы не обошли. Останешься!
Смотрит на Толю. И все, кроме матери, заметно обрадовались командирскому решению.
– Знаешь свою задачу? Наблюдать вправо по опушке.
Знает Толя, очень хорошо знает! Глаза неловко поднять на хлопцев.
– Пусть вот он. – Толя тычет пальцем в сторону новичка. Липень уже с винтовкой, правда очень сомнительной: приклад самодельный, на железе следы окалины.
– Да ты дисциплины не знаешь! – рассердился Шаповалов. А другим уже не до него.
Толя смотрит на цепочку людей, удаляющихся, спускающихся по лугу к канаве. Чуть позади – так, что она видит спину и прикрытую кепкой голову Алексея, – идет мать. Большая сумка делает совсем маленькой черную, в плюшевой жакетке фигурку. Чем дальше от опушки, чем ближе к деревне, тем беззащитнее выглядят люди на широко открытом лугу. Вот цепь подалась вправо, теперь мать как раз за спиной у Алексея. По одному, держа винтовку на весу, перебегают по кладке канаву Коренной, Круглик, «моряк».
Шаповалов взял у матери сумку. Поджидает за канавой, пока она осторожно идет по кладочке.
Деревня молчит, мирно или подло, но молчит.
Шаповалов протянул руку, чтобы помочь матери сделать последние шаги по кладке, и тут стукнул выстрел. Толе показалось, что бледный купол неба вздрогнул, наклонился, когда он увидел, как пошатнулась черная фигурка на кладке. Хотелось крикнуть: «Падай же! Ложись!» – и страшно было, что вот сейчас она упадет…
А цепь, как бы споткнувшись на выстреле, снова движется к деревне, растягиваясь, разрываясь посередине, охватывая два крайних дома. Женская фигурка, изломленная большой сумкой, уходит влево, туда, где Алексей.