— Отлично. Увольнительная что надо, — перекрикивались солдаты, поскальзываясь на мыльных досках. — Мне даже показалось, что я стал человеком.
— Посмотрим на тебя через несколько месяцев, — ворчали менее жизнерадостные. — Придешь сюда в декабре и постоишь голышом на снегу да на обледенелых досках, и вот тогда тебе уже ничего такого не покажется. Будешь только за яйца держаться, чтобы они совсем не исчезли.
У выхода из душевой солдаты с отвращением брали подготовленную для них кишащую вшами форму. Рядовой Хопкинс вдруг понял, что с него хватит. Он надел предложенное ему белье, но, осмотрев мундир, с отвращением бросил его на землю.
— Не стану я это надевать! — крикнул он. — Я хочу получить свою одежду и хочу, чтобы на ней не было вшей! Я человек, а не животное.
Кое-кто поддержал его, другие ухмыльнулись, многие глядели на него с сочувствием. Хопкинса недолюбливали, но он, несомненно, говорил дело. К нему подошел офицер медицинской службы.
— Рядовой, поднимите мундир и наденьте его, — спокойно сказал он.
— Я не стану его надевать! — ответил Хопкинс, дрожа от холода в одном белье.
— Рядовой, я не хочу вас наказывать, потому что мне не больше вашего нравятся условия, в которых мы все вынуждены жить. А теперь поднимите форму, форму солдата Его Величества, и наденьте ее.
— Пусть тогда король ее и носит! Я хочу получить обратно свою одежду.
После этих слов все замолчали. Хопкинс отказывался выполнить приказ, а это было страшное преступление. Остальные сорок девять солдат замолчали и перестали искать в груде мундиров что-нибудь получше. Следующая группа уже зашедших в душ солдат ничего не знала о происходящей за его стенами драме, и их шутки и песни раздавались по всему двору, пока Хопкинс и офицер медслужбы смотрели друг другу в глаза.
Мы армия Карно, бестолковая пехота.
Драться не умеем, да и неохота.
Дойдем мы до Берлина, и кайзер завопит:
«Майн гот, ну и придурки
эта бестолковая пехота».
— Как ваша фамилия, рядовой? — спросил офицер.
— Хопкинс, сэр.
— Что ж, рядовой Хопкинс, я даю вам последнюю возможность избавить себя от очень больших неприятностей. Поднимите мундир и наденьте его.
Хопкинс смотрел на офицера и молчал. Нижняя губа у него подрагивала. Офицер вынужден был действовать: помедли он, и остальные взбунтовались бы.
Хопкинса арестовали и увели, по-прежнему в одном нижнем белье.