Оказалось, что отличия тут были гораздо значительнее, чем ему казалось раньше.
Воронцов заучивал наизусть сотни фамилий более-менее известных работников наркомата обороны и главного политуправления, командующих фронтами и армиями, командиров корпусов и дивизий, комиссаров и членов военных советов, популярных тогда писателей, журналистов, актеров театра и кино, вспомнил или узнал впервые названия тогдашних московских улиц и площадей, уточнил маршруты и номера трамваев, троллейбусов, автобусов и метро.
Он не допускал мысли, что ему и вправду придется проходить проверку на столь глубоком уровне, но все же… В случайном разговоре при тогдашней всеобщей шпиономании, которая называлась бдительностью, можно допустить оговорку всего лишь раз — и погореть.
Только теперь, кстати, он с удивлением задумался — а как же мог работать под немецкого офицера Николай Кузнецов? Допустим, язык он знал в совершенстве, но и только. Пятиминутного разговора с любым настоящим немцем должно было хватить для полного провала. Что-то в его истории не так. Или немцев следует признать полными идиотами, или писатели и очевидцы темнят…
Разумеется, для Воронцова изготовили документы, неотличимые от подлинных даже на молекулярном уровне, одежду, предметы снаряжения, оружие, спички и папиросы, бритвенные лезвия, мыло и одеколон, все прочие мелочи, необходимые человеку в командировке на фронт. Несколько газет трехдневной давности, отпечатанные именно в Москве, пара бутылок коньяка со штампом ресторана гостиницы «Националь», блокнот со страницами, плотно исписанными адресами и телефонами. И так далее, и так далее…
Главным же для него самого были карты. Комплект крупномасштабных топографических карт с нанесенной на них обстановкой, отражавшей положение наших и немецких войск на неделю вперед, начиная с момента перехода, для всех подразделений в полосе фронта от роты и выше.
Ценность этих бледно раскрашенных листов бумаги с красными и синими цифрами и условными знаками невозможно ни выразить словами, ни даже в полной мере вообразить штатскому человеку. Командир, получивший в руки такую карту, сразу же окажется в положении зрячего, играющего в жмурки со слепыми. А цена ставок в этой игре известная — тысячи жизней ежечасно.
Никто никогда, за всю историю войн, не располагал достоверной информацией о положении на фронте на текущий момент. Любая информация, даже о своих войсках, всегда запаздывает. А о силах неприятеля, их дислокации, замыслах вражеского командования полководец обычно узнает слишком поздно. Часто — только после конца войны.