Вдруг угол исполинской Северной стены исказился неясным движением. Завеса лавины хлынула на скальные уступы, взорвалась и словно бы остановилась валом, который постепенно просел и продолжил движение мощной дугой. В этот момент донеслось тяжелое рокотание, замершее где-то в глубине грудной клетки.
Макс загорал и тянул время, потому что хотел как можно дольше пробыть на высоте для привычки. Барни не сиделось, и он ринулся вниз, чтобы поспеть к обеду. Так что Максим спускался в одиночестве, мимо стрекозы. Он шагнул к ней и провалился в снег по пояс.
«Группа Абалаковых шла по целине, — подумал он. — Любое шевеление горы могло их раздавить. Может раздавить и нас. Мы ничем не отличаемся от стрекозы…»
Все время Максима не оставляла одна и та же простая мысль: куда делась наука из его головы? Ему казалось непостижимым, что и после того как математика улетучилась из его мозга, он остался жив. Высохшее озеро не может быть озером. Сдувшийся воздушный шар — всего только эластичная тряпка. Образовавшаяся после математики пустота должна была его пожрать. Состояние мозга, не занятого математикой, невообразимо представить, как невообразимо представить потустороннюю жизнь. Когда Максим раньше пытался о таком думать, он пугался и ему чудилось, что он проваливается в пропасть. Он терялся в догадках, кем бы еще стать, и ему казалось, что выбор лежит между авантюрами на грани преступления и опасными путешествиями, первооткрывательством. Теперь же, когда уже больше года он почти не занимался наукой, ему казалось, что еще немного, и он почувствует себя новым человеком, но это чувство все никак не приходило. Только горькая мысль о матери иногда напоминала ему, что он человек.
На следующий день друзья продолжили тренироваться. В пять часов утра солнце озарило верхушки гор вокруг ледника. За ночь подморозило, и идти было легко. Погода стояла идеальная для штурма. Сразу отстав от Барни, Макс три с половиной часа добирался до основного лагеря. Уже на подходе он встретился с Барни, который, обеспокоенный его отсутствием, стал спускаться вниз. Он предложил Максу помочь нести рюкзак, но тот отказался и, сжав зубы, выбрался к палаткам. Здесь они провели остаток дня под солнцем, существовавшим словно бы отдельно от атмосферы, не напитывая глубоко-синее, с уже очевидной близостью космоса небо.
Ночь была беспокойной, Барни метался во сне, и Макс несколько раз вылезал под звезды. И снова убедился, как непросто сходить по нужде ночью в горах, когда в нескольких шагах от палатки километровая пропасть.