Ладно. Зато я все это время бдительно охранял наше воинство со стороны задней полусферы — и ни единый враг в моей зоне ответственности не прорвался. Так и запишем.
Пальба прекратилась, все спешно перезаряжаются. Мужик, невзирая на эту суматоху, продолжает аукать как нанятый. Подходим к нему под дерево. Внизу валяется довольно приличных размеров дворняга. Еще одна, такая же здоровенная, метрах в пяти. Больше псов не вижу.
— Эй, на мачте! Землю видно? — громко спрашивает Николаич.
— Ау! А? — Сварщик прекращает свой концерт.
— Мадам! Извольте слезть! — это Вовка.
— А, да, конечно. Слава богу, я уж думал, что тут сдохну!
Понятно, теперь полчаса у него будет словесный понос.
А потом не удивлюсь, если уснет как вырубится. Стресс-то у него был изрядный. И реакция будет изрядной.
— Где бросили ППШ?
— А? ППШ? Автомат? Где-то тут вот. Сейчас. Сейчас найду, конечно. Мигом!
— Стойте, сами найдем. Откуда бежали.
— Вроде оттуда. По-моему. Мне так кажется… Я практически уверен…
— Не, он оттуда бежал, — заявляет Михин батя, осмотрев ствол дерева. — Видно ж, как карабкался. Отсюда начал — значит, вот так бежал.
Действительно, в указанном им направлении очень быстро получаем результат — метрах в пятнадцати от дерева лежит ППШ. С пустым, к слову сказать, диском.
Николаич смиренно вздыхает. Я смотрю на трясущиеся руки-ноги перепуганного сварщика и тоже смиренно вздыхаю. Надо бы ему дать седативных — так, глядишь, уснет. А нам надо, чтоб он сперва УАЗы усилил.
Возвращаемся тем же порядком, нас никто не преследует.
В обозе за время нашего отсутствия ничего не произошло.
Посмотрев на очумелого сварщика, решаем немного изменить план: сначала доехать до лодочных гаражей, принять семьи, и уже там сварщик, придя немного в себя, сможет нормально наварить сетки.
Выезжать на Санкт-Петербургское шоссе совсем не хочется.
Мы наконец-таки познакомились с Михиным батей, и он оказался Семен Семенычем. Я сначала не понял, почему он немного застеснялся, называя свое имя, и почему ухмыльнулся Николаич. Потом дошло: так звали героя Юрия Никулина в «Бриллиантовой руке».
— Вот, и вам смешно. А у меня и супруга от кинематографа пострадала.
— Это как?
— Ее Ларисой Ивановной зовут.
— И?
— Да «Мимино» этот дурацкий! Ларысу Ивановну хочу! Еще в студентках надоело.
— Ясненько, учтем. Так как поедем?
— По Нижней дороге. Или по совсем нижней, то есть по берегу. Здесь вроде бы никаких целей нет, можем и по бездорожью. Тут, кроме джипов, сейчас никто и не проберется. А мы аккуратненько: шмыг — и на месте.
Знаю я эту дорогу. Она идет по-над берегом залива, и действительно достаточно раздолбана и безлюдна. На более-менее целых участках еще видно старое покрытие — из дореволюционной щебенки. Ее, должно быть, для гостей проложили. Совсем рядом с нами руины дачи Николая Второго. Тут его сын Алексей как раз родился… На погибель империи… Красивая была дача — с пятиэтажной башней и сделана на совесть. При Хрущеве взорвали… А мы тут пикники раньше устраивали. Четко — каждое 9 мая… И самовар с собой привозили. Красиво тут. И людей немного было.