— Ну, рассказывай, — строго сказал ему Сила Игнатьевич. — Что произошло вчера, во время моего отсутствия?
— Вы совершенно правы, — откликнулся господин Зельдман, все еще не решаясь спустить с дивана ноги в полосатых носках. — Жаль, что собаки не умеют говорить. О! Они бы о многом нам рассказали! И ведь это хорошо! Хорошо, что они говорить не умеют!
— Что ты несешь? Что значит «хорошо»? — Мамонов нахмурился и вновь обратился к ротвейлеру: — Кто тебя запер, Дружок? Хозяйка? Или… Да уймись ты! Как тебя там?
Собака покойницы заскулила. Потом тоже пришла к Мамонову в спальню. Легла на пол рядом с Дружком, положила мордочку на лапы и затихла.
— Я сейчас позвоню в фирму, которая обеспечивает уборку загородных домов, — с энтузиазмом сказал господин Зельдман. — Они пришлют своих людей, и те здесь быстренько все приберут. Смоют кровь. С мебели и… Со всего.
— Хотелось бы, — пробурчал Мамонов. — Это ж теперь не дом, а поле Куликово. А часто тебе… того… Приходилось обращаться в эту фирму?
— Убийства в моей адвокатской практике встречались, но на место, так сказать, происшествия меня вызывали редко. Ну, раз или два. В основном уже в следственный изолятор.
— Ты хочешь сказать, что я непременно сяду? Так, что ли? — Мамонов насупился. — Ну спасибо! Утешил!
— Сила Игнатьевич! — взмолился господин Зельдман. — Я же сказал: не пытайте меня, пока я не выпью чашечки две-три крепкого кофе! Я еще не готов.
— К чему? — Мамонов ощерился. — Врать? Все вы, адвокаты, лгуны. Брать вас надо тепленькими, пока вы еще в носках.
Он покосился на полосатые носки господина Зельдмана — и тот мгновенно поджал ноги, которые уже искали тапки.
— А тапки-то мои, — отчего-то сказал Мамонов. -Все здесь мое.
— Да кто ж спорит?
— А раз у меня есть деньги, могу я получить справедливый суд?
— Только за деньги его и можно получить, — заверил господин Зельдман. — То есть правозащитники должны получать такую зарплату, которая делала бы их материально независимыми. Тогда они не будут брать взятки.
— А говоришь, без кофе не соображаешь! Вон как цитатами шпаришь! Тебе бы передовицы в газету писать!
— Так за это мало платят, Сила Игнатьевич.
— Это да. Уж сколько я тебе плачу… Ладно. Иди в нагрузку вари кофе. Нервы у тебя крепкие, Соломон Моисеевич?
— Моисей Соломонович, — поправил господин Зельдман Мамонова и очки на носу. После чего стал натягивать штаны.
— Все одно. Соломон Моисеевич, Моисей Соломонович. Что тот, что другой передовицы в газеты не пишут, — пробурчал Мамонов. — Они в банках сидят да в адвокатских конторах. Поближе к деньгам. Впрочем, черт с вами. Был бы человек умный, а национальность значения не имеет. Но если ты не объяснишь судьям, что я никого не убивал, я тебе карьеру-то испорчу, -пригрозил Сила Игнатьевич. — Слышишь, Соломон?