Собравшись уходить, она вдруг наткнулась на крохотный закуток, где сидела одинокая тетка лет под шестьдесят, в старых джинсах и болотного цвета робе. Анна глянула за ее спину: на серой, местами ободранной стене висело несколько картин в дешевых рамах. Та же сирень, те же лошади, лес после дождя. Она замерла: все было так же, как у всех, и не так. Смелая, резкая кисть небрежно, словно бы затем, чтобы поскорее от всего этого отделаться, точными мазками набросала великолепные пейзажи. Цвет был приглушенным, никаких ярких красок и четких линий: полутона, расплывчатость, отчаяние и странная гармония тлена во всем.
— Ваши работы? — резко повернулась Анна к женщине.
— Нет, что вы! Сынок мой писал. Он дома сидит, все малюет и малюет. Дал вот несколько картинок. Отнеси, мол, мама, на рынок. А здесь за одно место, знаете, сколько дерут? А этой сирени да коняг полным-полно. Чего тут сидеть? Лучше бы пошел работать, как все нормальные люди…
— Сколько вы хотите?
— За какую? — радостно встрепенулась женщина.
— За все.
— Не поняла? — Она растерялась.
— Я хочу все. И телефон вашего сына. — Ей показалось, что женщина от счастья сейчас заплачет…
Так в ее жизни появился странный человек Стас Шацкий. Он прибился к их дому, как всеми брошенный щенок: жалкий, болезненно худой и весь какой-то облезлый. К достоинствам Стаса не принадлежали ни сила воли, ни приятная внешность, впрочем, кроме его таланта к ним вообще ничего не принадлежало. Стас стал для Анны тем, чем в свое время она поначалу была для Ленского — умным собеседником, с которым можно скоротать долгие одинокие вечера. Что касается дальнейшего, то у Шацкого были несколько иные склонности. Он предпочитал женщинам мужчин. Узнав об этом, Анна сначала хотела Стаса изгнать, чтобы не допустить до Сашки, но тощий, безобидный художник так расстроился и клялся такими страшными клятвами, что никогда, ни за что, ни под каким видом, что Анна сдалась. Только велела обеим наседкам хорошенько приглядывать за мальчиком и Стасом.
Впрочем, что касается постели, Стас был абсолютно не в ее вкусе. Анна всю жизнь любила мужчин сильных, высоких, спортивного сложения и только брюнетов, Ленский был не в счет, потому что это был Ленский. Плешивый бесцветный Шацкий в этом плане ее никак не привлекал. Поэтому Стас безнаказанно появлялся в ее спальне со своими рассуждениями об искусстве, о смысле жизни и прочей белибердой. Анна слушала его, закрывшись одеялом до самого подбородка, так, на всякий случай, чтобы не пялился, и сладко засыпала под этот монотонный голос. Рассуждения Шацкого, в отличие от его картин, оригинальностью не отличались. Он хаял всех без разбору и постоянно жаловался на бессмысленность существования и засилье бездарностей. Все это напоминало Анне отца, только у Стаса действительно был огромный талант. Ее мать благодаря этим воспоминаниям была от Шацкого в восторге, она прикармливала художника и часами слушала его занудливые рассуждения, когда Анна была занята.