— Что ты говоришь?! Какие еще фокусы?!
— Ну, не хочешь об этом, не надо. Я одну интересную вещь рассказать хотел. Но дело прошлое. Пять лет, кажется, прошло. А?
— Не надо, — тихо попросила она.
— Хорошо. А телефончик запиши. И положи куда-нибудь поближе к сердцу. Не такой уж я бесчувственный человек. И запомни на всякий случай, что хороший друг гораздо ценнее хорошего любовника. Друзья решают проблемы, а любовники их только создают.
— Только не мне. Мои проблемы в другой области. — Она вспомнила встречу с мачехой. Интересно, а не попробует ли Варвара ее отыскать?
— Что ж. Сколько у нас осталось? Три дня?
— Да. А знаешь, я уже устала отдыхать. Надо бы завтра позвонить мужу, узнать, как идут дела. Вторую неделю говорит, что нормально, но верится с трудом.
— Почему?
— Голос у него какой-то напряженный. Ладно, не будем об этом. Три дня, говоришь?
Она подумала, что Ленечка тоже мог бы сегодня ночью искупаться в море. С той симпатичной девушкой, с которой он сегодня днем резвился в бассейне. И как красиво резвился! Люда даже зависть почувствовала к этому бесшабашному юному веселью, которое свойственно тем, у кого еще вся жизнь впереди. И как легко эти взрослые дети забывают о неприятностях! А Люда уж было подумала, что Ленечка и на самом деле отдыхом недоволен. А у него все просто здорово, просто замечательно.
Люда выловила его в холле, возле той же девчонки.
— Как дела? — спросила весело. Самой неприятно было чувствовать искусственность этого веселья.
— Здорово! — точно таким же тоном произнес он.
— Не хочешь вечером прогуляться на пляж?
— До утра? — сразу догадался он.
— А почему бы и нет в такой-то компании? — Люда намекнула на девушку, которая стояла поодаль и без Ленечки уходить не собиралась.
— Хорошо. — Он согласно кивнул. Потом сказал отчаянно: — И все равно я ничего не понял!
— Чего не понял?
— Зачем я вам? А, Людмила?
Она замялась, не зная, что ответить. Пробормотала:
— Ведь все здорово, да? Все хорошо? Правда?
И быстро пошла к лифту, чтобы подняться наверх, в номер.
А через три дня все кончилось: море, отдых, пальмы, изнуряющая жара. Потому что Москва встретила дождиком и хмурым, совсем не летним небом. Люди в легких одеждах, сошедшие с трапа самолета, думали только о том, что возвращаться с каждым разом все труднее. Возвращаться оттуда, где жизнь не то что легче, но гораздо ровнее. А потому приспособиться к ней проще и успеха добиться проще. А мелкий холодный дождик усиливал эту тоску, легко касаясь загорелых лиц, словно пытался медленно, но навсегда смыть с кожи следы жаркого чужого солнца.