— Тогда что? Ты понял?
— Сначала подумал, что "понял. После десяти листов этого чтения был уверен, что Клишин — самоубийца. Но где тут логика? Да, его не пуб-ликовали, но Павел Андреевич не бедствовал. Дачку ты сам видел, дамочки по нем с ума сходили, и дамочки, заметь, не бедные. Мужчинка бьш не из дешевых. Да и статейки в газеты он пописывал, гонорары получал. Славы не было, это да. Но ведь непризнанные гении тем и утешаются, что прославятся после смерти. Он и хотел! Но…
— Что но?..
— Да ничего. Его убили, Серега.
— Ты же сам…
— Да, пока не прочитал вот это: «… Мое тело лежит у стола, потому что я не хотел умереть сидя. В сидячей позе есть смирение, а я хочу просто упасть, ни на миг не согнув коленей. Я хотел посмотреть Ему в глаза и сказать: "Я тебя победил!" Его изображение висит в углу специально для этого. Последние счеты. Я победил свою Судьбу! Я прошел тот путь, который хотел, а не тот, который мне был предназначен! Если я прав, то лежу сейчас возле стола, голова левой щекой касается пола, правая нога чуть согнута в колене, левая выпрямлена, глаза открыты и остекленели, руки раскинуты, не сжаты в кулаки, я ухожу пустой, все оставив здесь; на Земле. А все — это моя последняя книга…»
— И что? Из чего ты, Леша, сделал вывод, что писателя убили? Я ничего не нашел.
— Вот и я сначала ничего не заметил! Прочитал, пошел дальше, а потом всплыло. Вернулся, еще раз прочитал. Я видел труп Клишина, Се-рега. И он лежал точно в такой позе, какая здесь описана.
— Ну и что?
— А то. Ты можешь сколько угодно позировать, прицеливаться к бокалу с ядом и видеть себя после смерти красивым и спокойным. Даже выпить этот цианистый калий и приготовиться красиво упасть. Но когда яд начинает действовать, в дело вступают инстинкты, самый могучий из которых — инстинкт самосохранения. Ты видел, как умирают от мгновенно действующего яда? Это прежде всего удушье, за горло руками будешь хвататься, раздирать его, потому что яд парализует, сердце останавливается и воздуха не хватает. А тут повернутая в нужную сторону голова, нога, согнутая в колене! Нет, Сере-га, ему подыграли, просто подыграли! Теплое еще тело разложили согласно сценарию, так он и окоченел.
— Погоди, значит, убийца дал яд, потом смотрел, как Клишин корчится в агонии, потом передвинул его к столу и заботливо по книге все устроил? Да это же монстр!
— Не знаю, кто это. А главное, не пойму, зачем? Такое ощущение, что написали пьесу, всем раздали роли, даже мне и моей жене. Хотя мы-то с Сашей своего согласия не давали. Да боюсь, что никто не давал! Но… Занавес подняли, и пьеса началась. Парадокс в том, что пьесу написала жертва, то есть тот человек, который теперь на развитие событий влиять никак не может. Его в землю закопали, все с ним. Понимаешь? Но действие-то идет! Каким образом он смог заставить актеров исполнить свои роли и, главное, зачем? Ты понимаешь?