Он крепко сжал обе ее ладошки, смотря в большие глаза гипнотизирующим, отбирающим волю взглядом.
— Но ты избавила меня от вышедшей из повиновения нежити. А сегодня — и от тех, кто ее создал.
Сапфира, удивившись, выдернула свои пальцы из его теплых рук.
— Так они сами…
— Да, — кивнул князь. — Вот что делает с людьми жажда наживы.
Он скривился и попытался обнять ее. Она выскользнула и встала подальше.
— Я буду благодарна, если ты заберешь "подарочек" Ульрики.
— Настолько благодарна, что станешь моей?
— Нет, — она грустно улыбнулась. — Прости, князь, но я люблю другого.
— Ты не можешь быть с ним, — в бархатном голосе прорезалась сталь, в глазах светилась бесконечность. — Ты уже моя.
— В таком случае, — спокойно ответила Сапфира, — Мне лучше завершить задуманное.
В темных глазах плеснулось понимание и страх.
— Я мог бы удерживать тебя силой. Мог наслать морок и ты наслаждалась бы жизнью со мной, не чувствуя обмана, — мягко произнес он.
— Тебе нужна бездушная кукла, князь? — она затаила дыхание из опасения, что он так и поступит.
— Нет. Не нужна, — усмехнулся он. — Мне нужна ты. Давай договоримся так: я освобождаю тебя от службы, но на месяц забираю к себе.
Сапфира открыла рот, чтобы запротестовать, но он поднял руку, останавливая ее.
— Только месяц, Сапфира. И если по его истечении ты не захочешь остаться, я верну тебя ему.
— А не обманешь? — спросила она, осторожно.
Хмыкнув, он начертил в воздухе какой-то знак, тот вспыхнув, исчез, оставив после себя горьковатый привкус во рту.
— Это клятва богов, Сапфира. А теперь…, - он щелкнул пальцами, — ты свободна.
Словно камень свалился с души, и настала блаженная тишина. Теперь есть только она и ее мысли. Только ее воля и желания.
Облегченно вздохнув, Сапфира оглянулась, поняв, что находится уже не в старом домике. И поняла, что он так и не дождался ее согласия, сделав по-своему.
Вокруг все сияло, как в сказке. Розовато-лиловые стены, светясь, переливались, и неуловимо менялись. Видимо, они очутились в каком-то помещении, но в весьма странном, непохожем ни на один дворец. Божественный чертог и должен быть великолепным, но все же она представляла жилище князя более мрачным.
Князь стоял рядом и торжествующе улыбался:
— Мой дом — твой дом, — вкрадчиво произнес он.
— Только на месяц, — упрямо ответила она.
Он снова открыл белоснежные зубы в заразительной улыбке, словно смеясь над ее наивностью.
— Уверен, ты захочешь остаться. Ведь здесь нельзя этого не захотеть, такова природа моего дома. Правда, великолепно? — он обвел рукой зал, и его стены словно растворились, превратившись в прекрасный сад, достойный самой богини леса.