Прокашлявшись, феи запели звенящими голосами:
Родилась она ночью, в самом темном лесу,
В полнолунье, когда ураган
Все в округе хлестал, разгонял темноту,
Но с рожденьем ее проиграл.
Она в неге растет, в беззаветной любви,
И душа ее света полна,
Но завещана мрачному демону тьмы.
И волчонка спасет лишь она.
Тут одна из фей потрясла над волчонком маленьким мешочком, из которого посыпалась сверкающая пыль. Шкура зверя стала таять, и волчонок превратился в человека.
Через секунду мать обнимала и целовала любимое дитя, одновременно ощупывая его на предмет хвоста или других остаточных явлений. Не найдя таковых, она вопросительно глянула на посланниц богини.
— К сожалению, — грустно отвечали они королеве, — он не всегда будет человеком. Тьма заняла половину его душ. Так что половину своего времени он будет проводить в обличии волка. Пока его не освободит та, которой это завещано.
— Но где же ее найти? — спросила королева дрожащим голосом.
— Еще не время, — таинственно ответили феи и растворились в прозрачном воздухе.
Счастливая мать обнимала вновь обретенное чадо, не замечая, что сын не отвечает на объятие, что он непривычно холоден и тих…
Глава 1.
Иридия (семнадцать лет спустя)
Король со светлой грустью смотрел на свою прекрасную малышку, которая, впрочем, малышкой уже не являлась. Принцесса, раскинув воланы голубой юбки, сидела на маленьком стульчике и играла на золоченой арфе.
Высокопоставленные зрители тои дела ахали, восхищаясь игрой Сапфиры. Тонкие пальчики самых миниатюрных в королевстве рук восемнадцатилетней принцессы резво порхали по струнам, извлекая чудесные звуки. Маленькая ножка в атласной туфельке едва заметно отбивала ритм.
Девушка грациозно склонила на бок голову, завесившись от зрителей многочисленными пружинками серебристых локонов, но, то и дело, бросала лукавый взгляд туда, где сидел отец, отчего розовые щечки расцветали прелестными ямочками, когда на сочных губах мелькала улыбка.
Доиграв, принцесса легко встала и сделала изящный реверанс. Выслушала долю похвал и восхищенных слов, но, не вытерпев, нарушила этикет, бросившись на шею отцу. Чмокнула его в щеку и умчалась, словно ветер, оставив после себя аромат легких духов.
— Сапфира, — только успел крикнуть король, получив в ответ лишь удаляющийся смех.
Сапфира упорхнула в любимое место сада. Где уселась на перевитые цветами качели. Она радостно улыбалась солнцу и ветру, ласково развевавшему пышные юбки. В день своего Рождения ей совсем не хотелось думать о плохом, думать о том, что ее безоблачная жизнь омрачилась четыре года назад.