Они тронулись с места и направились к перекрестку, и Павел рванул следом. На МКАД? Ладно. Из города? Пусть. Может, оно и к лучшему?
Степан ныл всю дорогу: куда мы едем, зачем, а как же обед? То ему в туалет нужно, то тошнит, то света мало, то клаустрофобия… Но Павел нытье вытерпел – им же выпал шанс! Девчонка с чемоданом – значит, отправилась отдыхать (это уж потом он понял, что ее потянуло на озера).
А Тяпа не давал ни минуты покоя: на дежурство у дома Шурыгина он взял и свою дурацкую энциклопедию, и батон хлеба, и бутылку минералки. Подготовился, зараза, не хуже агента 007! И сожрал все сам за считаные минуты!
Но у Павла и не было аппетита – он превратился в охотника, которому интересна лишь конкретная дичь. И шли они потом за девчонкой и ее парнем километра полтора, держась на расстоянии. Эта избалованная кукла поначалу громыхала чемоданом так, что потерять их было практически невозможно, да и дорога одна…
– А что это за стук да гром, почему земля дрожит?
– А это моя лягушонка в коробчонке едет!
Но когда показалась вода, Павел на миг растерялся. Нельзя светиться!
– Разворачивайся, Тяпа, уходим, – резко и расстроенно бросил он, проклиная часы, проведенные за рулем.
Но Степан оказался не готов к такому сокрушительному разочарованию. Как уходим? Опять пешком? А затем в тесную машину и умирать до Москвы? Здравствуйте, милые клаустрофобия и язва желудка? Жрать-то уже нечего! Нет, ни за что! Степан замотал головой и, понимая, что на стороне друга – сила и авторитет, а на его стороне – жалость к собственному организму и момент неожиданности, рванул к катеру. Пусть подбросят хотя бы до какой-нибудь деревни, где можно поесть и передохнуть, а обратно уж как-нибудь: опять по воде, а затем на машине или лучше на поезде. Как-нибудь!
«Подождите! Пожалуйста, подождите!»
– Идиот, – все же повторил Павел для профилактики. Злость ушла.
– Тетка пилила, а теперь и ты еще, – надулся в ответ Степан. – Я как лучше хотел.
– Она нас видела.
– Ну и что? Если ты в такси с кем-нибудь проедешься, ты на следующий день лицо этого человека вспомнишь?
– Да ты так орал, что забыть тебя невозможно!
– Неправда, я был вежлив и почти незаметен.
Павел фыркнул и ткнул пальцем в полуразрушенный дом, появившийся из-за деревьев:
– Вон твои Ситники, развалюха какая-то, думал, здесь тебя накормят? Ха! И не мечтай!
Губы Степана болезненно скривились: в мечтах он уже отламывал ломоть черного хлеба, намазывал его толстым слоем топленого масла и опускал столовую ложку в густые наваристые щи. Как у тетки.
Но деревня не производила впечатления сытного места: домов было мало и в основном – либо недостроенные, либо полуразвалившиеся. Лишь правее кучно стояли явно жилые дома, производившие благоприятное впечатление.