Транспортное оборудование, как подвижной состав, так и рельсовые пути, также работало на пределе своих возможностей. Это было заметно не только по магнитогорскому внутреннему транспорту; та же тенденция наблюдалась в системе транспорта Советского Союза вообще, где ежедневные погрузки на железных дорогах возросли до 100 тысяч во время стахановского бума при наркоме Кагановиче, а позже снизились до 75 тысяч и оставались на том же уровне в январе 1939 года. (После 1939 года не было опубликовано никаких цифровых данных.) Всем прокатным станам были даны очень напряженные планы, была снижена норма времени на ремонтные работы и оборудование соответственно пострадало.
В марте 1936 года в Москве состоялась конференция ответственных и руководящих работников металлургической промышленности, на которой были пересмотрены проектные мощности различных комплексов в свете достижений стахановского движения. На основе этих новых проектных мощностей были разработаны новые нормы и планы для всех подразделений каждого комбината в Союзе, включая, конечно, и Магнитогорск[62].
На коксохимическом заводе стахановское движение внесло радикальные изменения в некоторые технические процессы и во многих случаях, несомненно, способствовало поднятию экономической эффективности производства. Как рабочие, так и технические специалисты предлагали различные улучшения, которые часто внедряли в производство, что способствовало увеличению выпуска продукции. Во всех мастерских и цехах регулярно проводились производственные собрания. Здесь рабочие могли высказываться и действительно высказывались максимально свободно — критиковали директора, жаловались по поводу зарплаты, плохих условий жизни, отсутствия товаров в магазине — короче говоря, они могли ругать все, что угодно, за исключением генеральной линии партии и полдюжины его священных и неприкосновенных руководителей. На этих собраниях обсуждали план, определяли победителей стахановского движения за прошедший месяц и решали производственные вопросы, касавшиеся непосредственно данной мастерской или данного цеха.
Технические последствия стахановского движения иногда были очень запутанными, и польза для общего дела была весьма сомнительна. Например, благодаря стахановскому движению коксовальные печи производили процентов на двадцать больше газа, чем это было запроектировано. Перед стахановцами цеха конденсации была поставлена задача — перекачивать весь газ в химический цех таким образом, чтобы не пропало ни единого кубического метра. Газопроводы были достаточно большого диаметра, чтобы принять на себя дополнительную нагрузку, однако газовытяжные вентиляторы, к сожалению, были лишь агрегатами, и к ним было трудно применить методы стахановского движения. Асинхронные двигатели, приводившие в движение вентиляторы, делали три тысячи оборотов в минуту при рабочей частоте 50 герц. Стахановцы, механик и мастер не могли ничего сделать, чтобы увеличить частоту вращения. Тогда было принято альтернативное решение: давать большую нагрузку на газовытяжные вентиляторы при прежней скорости вращения. Это было сделано, но тем самым были нарушены элементарные технические правила. Эти асинхронные двигатели немецкого производства были сконструированы и сделаны таким образом, что их предельный ток нагрузки не должен был превышать девяносто ампер. Однако при той нагрузке, которая была навязана им стахановским движением, они часто работали при силе электрического тока более ста ампер. На каждом двигателе было ясно написано и по-немецки, и по-русски, что если нагрузка превысит девяносто ампер, то двигатель надо выключать. Это указание проигнорировали, и задачей помощника механика стало удерживать автоматический выключатель палкой от щетки, чтобы не дать ему отключиться, когда нагрузка становилась слишком большой. Такая практика тянулась годами. В результате двигатель перегорал чуть ли не каждые две недели или около того. Никто никогда не подсчитывал, во что обходился его ремонт.