Он обнял ее и закрыл ей рот поцелуем. Сердце ее переполнилось любовью.
— Сними одежду, — сказала она, когда Лоренс оторвался от нее и заглянул ей в глаза.
Оставив ее, он стянул с себя свитер и майку.
— Лоренс, прошу тебя, скажи, что любишь меня.
— Я люблю тебя, милая, — прошептал он, проводя пальцем по ее губам. — Я люблю тебя так, что этого не выразить словами.
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее.
— Дорогая, я больше не могу сдерживаться, — пробормотал он, прижимая ее к себе, чтобы она ощутила силу его эрекции. — Я хочу быть с тобой сию же минуту, хочу быть внутри тебя.
Охваченная безумной радостью, Кирстен нежно прикоснулась губами к его губам и увлекла его на пол.
Тлеющие угли в камине отбрасывали на них темно-золотистый свет. Когда Лоренс вошел в нее, Кирстен почувствовала, что растворяется в нем.
Прошло много времени, а они все еще лежали перед камином. Лоренс растянулся на спине, закинув одну руку за голову, а в другой держа бокал шампанского. Кирстен лежала на боку, подперев голову рукой и насмешливо поглядывая на него.
— Не вижу ничего смешного, — заметил он, приподнимая голову, чтобы отхлебнуть из бокала. — Я же сказал тебе, что прошел через настоящий ад…
— Бедненький Лоренс, совсем запутался и теперь ищет сочувствия, — поддразнивала его Кирстен.
— А как же? — воскликнул он. — Правда, едва ли я здесь его получу.
— Ты прав, не получишь, — кивнула Кирстен.
— Я прошел через ад, — тихо сказал он, — но понимаю, что тебе было намного хуже. Но я хочу загладить свою вину перед тобой, Кирсти, и ты это понимаешь, не так ли? Теперь я вернулся навсегда и уйду, если только ты меня прогонишь.
— Ты полагаешь, я могу так поступить? — улыбнувшись, спросила она.
— Надеюсь, нет. Я думаю, что ты, как и я, знаешь, что нам гораздо лучше вместе, чем порознь. Теперь ты в этом уверена? — спросил он. — Никаких сомнений?
— Никаких сомнений, — ответила Кирстен, веря, что говорит чистую правду.
— Но если появятся сомнения, опасения, если что-нибудь встревожит тебя, ты скажешь мне об этом?
Она кивнула.
— Скажу.
Он улыбнулся.
— Не забывай об этом. И отныне и навсегда — никакого притворства. Мне безразлично, кто будет знать о наших отношениях.
Кирстен приложила палец к его губам.
— Пусть никто об этом не знает, — сказала она. — По крайней мере пока. Давай сначала закончим фильм. Сейчас это важнее всего. Я не хочу, чтобы газеты кричали о том, что мне удалось снова заманить тебя в свою паутину, не хочу, чтобы кто-то пытался разлучить нас, так что давай сохраним наши отношения в тайне.
— Мы сделаем все так, как ты захочешь, — ответил он. — Мне важно одно — ты должна верить в то, что я люблю тебя.