— Повелитель.
Борода трупа дрожит под весом червей. Словно мертвец смеется. Ученик изо всех сил борется с безумием.
— А как насчет Бетховена и всех этих гигантских симфоний, которые вышли из-под его пера, когда он оглох? Представляешь, глухой? Я дам тебе подсказку. Как ты думаешь, кто был его «возлюбленным»?
Губы ученика потрескались от жажды. Желудок пуст. Кусочек мяса помог бы ему. Мяса, наполовину съеденного червями. Но нужно поститься.
— А Ван Гог? — не унимается ангел. — Его называют сумасшедшим. Нет. Он прислушивался ко мне или, по крайней мере, к моим вестникам. Ты слышал о Джонасе Солке, создателе вакцины против полиомиелита? Озарение пришло к нему во сне. Гомер был слепым и больным гемофилией. Никогда не покидал родительский дом, не говоря уже о военных походах. Я наполнил его поэзией. Моисей. Авраам. Иисус. Мохаммед. Все слышали голоса. Мои голоса. Бхагавадгита. «Ад». Книга Псалмов. Число «пи». Теория относительности.
— «Майн кампф», — бормочет ученик. — Красная книга. Сталин. Пол Пот. — Он шепчет имена этих и других злодеев.
— Нет, — отвечает ангел. У него острый слух. — Эти принадлежат вам. Мой завет основан на красоте.
Рот трупа внезапно открывается, и из него сыплются черви. Красота?
— Теллер. Менгеле. Макнамара, — говорит ученик. Исчадия ада.
— Кстати, о Вьетнаме. Знаешь, где я провел ту войну? — спрашивает ангел.
Ученик умолкает.
— В одном из ночных клубов Нью-Йорка. Правда. «Половинная нота». Это было весной тысяча девятьсот шестьдесят пятого. Джон Колтрейн выжимал все, что только мог, из своего джаз-квартета. Ты не мог их не слышать — самая страстная музыка, которую только знал человек. Колтрейн играл как одержимый. Он и был одержим. Мной.
— Невозможно.
— Почему?
— Потому что ты здесь. Заперт. Как и я.
— Разумеется, лично я там не присутствовал. Назовем меня соглядатаем, но с одной разницей: я двигал цивилизацию. Когда она получала толчок, я был там. Именно я дал вам барабаны, чтобы отмечать время. Я соединил звезды в созвездия, чтобы вы могли найти путь. Я дал вам собак, которые стали вашими слугами. Я избавил от страха перед огнем и позволил победить ночь. У меня тысячи имен. Одно из них — Прометей. Я отец всех ваших чудес.
Ученик вдруг начинает царапать камни. Ему нет дела до джаза или барабанов. Ему нет дела до Гомера, шелка или бушменов.
— Освободи меня! — кричит он.
В ответ тишина.
Наконец раздается голос ангела.
— Я, — повторяет он.
Ученик прислушивается, надеясь уловить звук убираемых от его склепа камней. Но слышит удаляющиеся шаги.