Он долго смотрел на нее. По крайней мере у него оставался ее портрет. Эти бесстрастные мазки всегда будут напоминать ему о том коротком отрезке времени, когда он был счастлив.
Не важно, куда она уедет, она всегда будет владеть его чувствами, его душой. Он будет любить ее до смерти и после смерти. Он не мог с этим справиться. Она была для него всем.
Он подумал, что молчание было хуже всего — хуже криков, хуже ударов ножом.
Но он не мог изменить прошлое. Он провел десяток лет, пытаясь забыть его, и все-таки с семнадцати лет для всех оставался объектом презрения.
Эванджелина велела ему поспешить, чтобы задержать и обвинить Франсину. Очень хорошо. Он сделал бы все, о чем бы она ни попросила.
Возможно… Возможно… если он попытается, он сможет как-то оправдать себя в ее глазах. Чтобы добиться второго шанса. Возможно ли это?
Он должен верить, что надежда есть. Надежда на будущее с любимой женщиной.
Если же ничего этого не будет, ему лучше умереть.
Бросив последний взгляд на потупленное лицо Эванджелины, Гэвин нырнул за ближайшую тайную панель, в тень проходов между стенами.
— Куда, черт возьми, они поехали? — спрашивал он мисс Стентон уже в третий или четвертый раз. — Я надеялся, что вы за ней проследите.
— Я и собиралась проследить за ней.
Она стояла перед ним, ломая руки.
— К тому времени, когда я спустилась с лестницы, она уже уехала. Мистер Тисдейл тоже уехал. Они еще до завтрака распорядились заложить свои кареты.
— Мне плевать на Тисдейла, — взорвался Гэвин и врезал кулаком по стене. — Мне важно знать, где Франсина. Куда, черт побери, поехала она?
— Не знаю, — закричала девушка. — Я уже сказала вам, что не знаю! Спросите свою сестру. Они разговаривали перед завтраком. Может быть…
Он круто повернулся и помчался на поиски Роуз. В столовой ее не было. В спальне тоже.
Она оказалась наверху, в детской — читала книгу близнецам. Джейн и Нэнси пристроились на софе рядом с ней.
— Первое, что я хочу знать, — загремел он вместо приветствия, — где Франсина Радерфорд?
На него уставились пять пар испуганных глаз.
— Я думаю, на пути к одному из их загородных имений, — нерешительно ответила Роуз. — А в чем дело?
— Второе, что я хочу знать, — продолжал он, не ответив на ее вопрос, — почему, ради всего святого, ты и Нэнси попросили девочек солгать о том, что вы были с ними в ту ночь, когда умер твой муж?
— Ч-что? — Нэнси побледнела. — Мы н-не…
Гэвин бросил взгляд на открытую дверь:
— О Господи! Каждая из вас считала, что это сделала другая, и вы таким образом пытались защитить друг друга от виселицы? А я-то все время полагал, что вы считаете, будто это сделал я.