— Что, черт возьми, происходит? — вопросил Эдмунд.
— Эванджелина, — обратилась к ней Сьюзен, сунув пустой бокал обратно Эдмунду. — Вам неприятно, когда к вам прикасаются?
Эдмунд фыркнул.
— В таком случае, что она делала на коленях Лайонкрофта? Она позволяет этому распутнику сажать ее к себе на колени когда угодно.
Мисс Стентон пожала плечами:
— Но ведь он Лайонкрофт.
Франсина бросила на него внимательный взгляд, будто заново взвешивая его ценность.
Скрежеща зубами, Гэвин поднялся на ноги. Да. Он был Лайонкрофтом, человеком со скандальной репутацией. Но не собирался позволить снова заклеймить себя как убийцу и отвечать за чужие преступления.
— Прежде всего… — начал он и тут же замолчал, осознав, что начинать речь с этих слов, имея в виду убийство Хедерингтона, не имеет смысла, потому что взоры всех присутствующих были устремлены на чудом восставшую мисс Пембертон. — Теперь с вами все в порядке?
Она ответила только жестом, скрестив руки под корсажем.
— Отлично!
Он повернулся к лакею:
— Милтон, не соблаговолишь ли подать мне вон ту тряпицу? Благодарю.
Гэвин сел за письменный стол.
— Раз вы все собрались тут, я хочу воспользоваться удобным случаем и указать, что любой из моих гостей может быть заподозрен в убийстве Хедерингтона.
По выражению их лиц, по тому, как они моргали, уставившись на него, он понял, что следовало изложить свои мысли по порядку. Решив действовать прямо, раз уж он затронул эту тему, Гэвин продолжал:
— Мы все согласны насчет того, как он умер. Верно?
Франсина подняла бровь:
— Его задушили?
— Его придушили подушкой, — поправила ее мисс Стентон.
— О, верно, — согласился Эдмунд, извлекая из кармана фляжку. — Ведь мисс Пембертон побеседовала об этом с Господом.
Эванджелина замерла, потом поднесла кончики пальцев к вискам, она старалась не смотреть ни на Гэвина, ни на леди Стентон, вне всякого сомнения, в ужасе оттого, что кто-то из них может выложить Эдмунду, Бенедикту и Франсине правду насчет ее видений.
И как после этого можно будет не прослыть ведьмой? Теперь Гэвин знал, что она обманщица и шпионка самого низкого пошиба, но все еще желал раздавить ее в объятиях и завладеть губами. Какое еще объяснение этому могло существовать?
Он повернулся так, что лицо его было обращено ко всем, кроме нее.
— И что же Господь сказал снова? — спросила Франсина, поглаживая живот.
— Сказал, что Хедерингтона удушили, — вступил в разговор Бенедикт, вытаскивая из кармана мятый носовой платок. — Удушили подушкой.
Эдмунд понюхал остатки напитка в своей фляжке:
— И Господь представил доказательства этого?