– Слушай, какое говно этот цезарь! – ржал он, хлопая по плечу Анну. – Думает, он в Иудее самый умный… да я его в оссуарии видал!
– Все римляне – индюки надутые, – проливая на грудь вино, хихикал Анна. – Надеются, мы их боимся? Ага, сейчас. Вот возьму и явлюсь к Понтию Пилату, скажу: ненавижу я тебя, римлядь чёртова. Представляешь себе, брат, его накрашенную морду? Ха-ха-ха-ха!
Зоровавель любовался зеркалами сквозь сизое облако.
– Ты бесподобный молодец, Анна! – икнув, заявил он. – Надо вообще всему Синедриону, да и тетрарху Ироду Антипе[64] возжечь эти чудесные корневища! А Езекия, осёл, на минеральные воды уехал… такое веселье пропустил. Пилат, говоришь? Да пошёл он… Сидит, щеки в помаде, трясётся, боясь разделить участь Пратума… а на самом-то деле? Всего пара затяжек, и весь мир в апельсинах.
Первосвященник Анна отсыпал себе толчёных корневищ из кисета.
– Жизнь – суровая штука, – облизнул он губы. – Особенно когда судьба сталкивает с Кудесником. Придёт такой незваный гость в Ерушалаим – навоскрешает, наисцеляет, как последний сукин сын… а ты потом сиди и плоды успокоительной пальмы жуй. Справедливо?
На площади враз затихли глашатаи – началось собрание зелотов[65]. Противники римской власти громогласно обсуждали судьбу финиковой рощи – её должны были вырубить, дабы мостить каменную дорогу на Рим. Раньше римляне топили зелотов в реке Иордан, но с недавних пор терпели: чтобы не выслушивать претензий от Парфии.
Послышался громкий стук в дверь.
Не дожидаясь приглашения войти, на пороге появился Эмилиан – начальник охранной центурии Понтия Пилата. Разогнав рукой облака сизого дыма, он с непониманием воззрился на смеющихся первосвященников. Впрочем, военная карьера отучает удивляться.
– Здравствовать и радоваться вам, почтенные, – мрачно произнёс Эмилиан. – Прокуратор, да хранят его боги вместе со светочем великолепия – стократно пресветлым цезарем, – желает видеть вас во дворце тетрарха Ирода Антипы. Дело срочное. Лазутчики донесли – в Ерушалаиме готовится мятеж… и гроздья его зреют тут, в Синедрионе. Я прислан, чтобы сопроводить вас. Повозка находится внизу.
Первосвященники, переглянувшись, дружно прыснули.
– Смотри-ка, римлядь явилась расфуфыренная, – давясь от хохота, сказал Анна Зоровавелю. – Откуда ты? Из постели Пилата вылез?
Оба, не в силах сдерживаться, вновь рассмеялись.
Эмилиан положил руку на рукоять гладиуса, короткого меча. Он не был намерен разводить церемонии. В конце концов, прокуратор отдал приказ… если придется применить силу – что ж, это не впервые. Он обернулся, желая позвать своих солдат, и вздрогнул. Сзади стояла женщина в пурпурном ливийском одеянии.