Штернберг, всё это время безучастно молчавший, так же молча достал из левого нагрудного кармана маленькую фотокарточку и положил на стол перед Зельманом. Генерал взял её, откинулся назад, вглядываясь в изображение дальнозоркими глазами, и вынес нехитрое суждение:
— Красивая девочка, надо сказать.
Дана на снимке и впрямь была прелестна, чуть удивлённая, незнакомая, совершенно естественно белокурая.
— Одна из моих курсанток, — сообщил Штернберг, отвечая на невысказанный вопрос. — Мёльдерс хочет её убить. Он намеревался забрать её, но она отказалась на него работать.
— И что?
— Он поклялся убить её.
— Эту девочку? Чепуха какая-то. Вообще, всё это совершенно несерьёзно…
— В высшей степени серьёзно, Зельман. Мёльдерс — сумасшедшая злобная тварь. Я хочу, чтобы эта девушка жила, и он это знает. Поэтому он поклялся убить её.
— И вы вообразили, что я брошусь защищать какую-то вашу курсантку? Понимаю, для вас это дело принципа, но с чего вам взбрело в голову, будто я…
— Послушайте меня, Зельман, — убеждающим тоном заговорил Штернберг, — я буду вам до гроба обязан, если вы мне сейчас поможете. Я прекрасно знаю, изделия ваших умельцев качественнее, чем продукция конторы Шелленберга. Эта девушка должна получить швейцарский паспорт, Зельман. Разумеется, с визой, со всеми печатями, которые свидетельствовали бы, что она пересекла границу рейха. И она должна получить его как можно скорее.
— Да вы просто умом тронулись, — брюзгливо заявил генерал, с размаху опустив на стол жалобно звякнувший бокал. — Вы соображаете, что вы мне предлагаете? Нет, нет и ещё раз нет! Я не собираюсь участвовать в ваших афёрах, более того, я и вам запрещаю, слышите, категорически запрещаю влезать в подобные предприятия, вам ясно? Даже не думайте!..
— Любопытно, на каком основании вы можете что-то мне запретить? — с бесконечной усталостью в голосе спросил Штернберг, стаскивая очки и потирая переносицу.
Генерал на мгновение возмущённо умолк, а затем веско произнёс:
— Да хотя бы на таком, что я старше вас на сорок лет, Альрих.
— Ну, давайте дальше. Этой пластинки я уже наслушался. Скажите ещё, что вы мне в отцы годитесь…
— Вот именно.
Штернберг принялся тщательно полировать очки скомканным белым платком.
— Зельман. Я вас прошу. Я вас умоляю. — Его тихий голос был ровен, как гладь заледеневшего озера. — Вы — единственный, к кому я могу обратиться за помощью. Я вас умоляю. Помогите.
Генерал долго и очень пристально смотрел на него.
— И всё-таки вы явно чего-то не договариваете. Кто эта девушка?
— Никто. Просто девушка… В ваших силах спасти красоту от мерзкой гадины. Разве вам этого недостаточно?