Клочок земли, которого нет дороже.
На палубу вышел позевывающий Лоренсо, остановился рядом с Рамиро, уперся кулаками в борт.
- Вам опять не спится, мой принц? - Здесь, где их могли услышать матросы, следовало разговаривать подчеркнуто официально.
- Не мог уснуть, Лоренсо.
- Думали о той девушке?
- О какой девушке? - искренне удивился Рамиро, пару минут назад действительно о ней вспоминавший.
- О леди Эверетт. Вы ведь целый день общались во Флоренции.
Рамиро пожал плечами. Лоренсо прав: для него, уделявшего всем девушкам, кроме Леокадии, максимум четверть часа, день с Чарити Эверетт - это нарушение всех возможных правил.
- Она милая. Но не более того.
- А вы не хитрите, мой принц? Боюсь, что да.
- Я ничего не боюсь. - Сейчас, когда Пуэрто дель Фасинадо приближался, Рамиро не хотелось спорить о той девушке, пусть красивой, но не имеющей никакого отношения к его судьбе. Уже не имеющей. Хотя ее отец весьма настаивал, чтобы их судьбы тесно сплелись; это решило бы многие проблемы раз и навсегда. Решило бы…
Рамиро не желал думать об этом.
- А мне показалось, что наш отъезд немного напоминал бегство, - вздернул бровь Лоренсо. - Я не прав?
- Нет.
- Действительно, вы ничего не боитесь, мой принц.
Рамиро только пожал плечами. Не чувств он боялся, нет. Чувства тут были вовсе ни при чем.
Из вещей нематериальных Рамиро опасался нескольких. Например, безумия. И невозможности удержать момент.
С безумием все понятно. Разум - вещь такая, ему только позволь, и он пойдет вразнос, просто в какой-то момент не нужно себя останавливать - и, пожалуйста, готово безумие с тобой, только успевай коллекционировать видения и фантастические выходки. У королей и принцев тяжелая работа, и безумие - наследственная болезнь в этой среде. Вспомнить хотя бы этого короля, Людовика I Бурбона - про него говорят, что он страдает эпилепсией и невротическим расстройством. Сам Рамиро ничем таким не страдал, еще не хватало, но видел, как это бывает, и иногда подходил к опасной грани - совершенно осознанно. Время от времени он пользовался этим состоянием, чтобы сотворить нечто нужное или напугать кого-нибудь в угоду своим целям; этакий Гамлет испанского розлива. Чтобы ему стало страшновато, а вслед за ним - тем людям, которыми он манипулирует. Но потом Рамиро отпускал это состояние.
Гораздо сложнее с исчезающими моментами.
Рамиро часто лежал ночами без сна, не давали задремать беспокойные мысли. Приходил замковый кот, старый, питавший к старшему принцу необъяснимую нежность, и ложился на него. Кот - пятнадцать английских фунтов живого веса, толстые лапы, умудренная жизнью морда. Кот любил прийти, когда Рамиро уже лег, устроиться на нем задницей к лицу и требовать всей спиной: гладь меня! Рамиро, конечно, гладил. Котовья твердая голова иногда со всего размаху ударялась ему в ладонь, и за головой об руку терлась шея, и бок уже подсунут - дескать, и тут, и тут я потрусь… В то мгновение, когда кот носом ударял Рамиро в ладонь, принц чувствовал себя счастливым.