- Да, - ответила Леокадия после паузы, - конечно. Зачем бы я стала тебе лгать.
- Тогда скажи, ты все еще его любишь?
Она закусила губу, но взгляда не отвела.
- Люблю.
- Он ведь островитянин, верно?
- Да, милый мой Рамиро, он врос в остров, вроде как ты.
- Тогда, возможно, отец и королева одобрят твой брак?
Леокадия замерла, затем горько рассмеялась.
- Ты словно режешь меня ножом, Рамиро. Не думаю. У моей матери иные устремления; она хочет, чтобы я или уехала отсюда, или… не стану говорить, не хочу говорить сейчас. Она не одобрит того, кто нравится мне. Того человека. И тут я ничего не смогу поделать. Вернее… - она отвернулась, и теперь Рамиро видел ее щеку и высокую смуглую шею. - Вернее, я считаю, что нельзя принуждать того, кто сам не видит и не жаждет моей любви.
- Мне вызвать его на дуэль? - спросил Рамиро очень серьезно.
- Ах, нет! Ну к чему все это? Зачем ты спросил?
Ему показалось, что Леокадия сейчас расплачется, и Рамиро рывком сел, чтобы посмотреть принцессе в лицо. Глаза ее были сухими, как песок под солнцем, и непроницаемыми. Она тяжело взглянула на брата.
- Леокадия… Прости меня. Я глупец.
- Больший, чем ты думаешь, - фыркнула она и, обхватив его за плечи руками, снова заставила лечь. - Ты умеешь несколькими словами растревожить все царапины, а казалось бы, бесчувственный. Хотя, может, именно поэтому… - Ее пальцы снова принялись играть с волосами Рамиро. - Любовь - материя тонкая. Ты сам сказал, что пока не знал ее.
Рамиро молчал.
- Что? - спросила Леокадия, уловив нечто особенное в этом молчании. - Это уже не так?
- Я не хотел бы об этом говорить.
- Ах вот как! Рамиро! - Она страшно оживилась, только в этом оживлении, как он ощутил, крылось что-то неприятное. - Ты влюбился? Боже, но когда ты успел? Наверное, когда уезжал с острова… Она флорентийка? Ты встретил ее на балу?
- Пожалуйста, Леокадия.
- Что - пожалуйста? Ты не хочешь поделиться со мною своей тайной, когда я делюсь с тобой своими?
- Никакой тайны нет. - Рамиро поморщился. Он уже жалел, что затеял этот разговор. - И любви тоже.
- Ах, мой милый братик, ты всегда был никудышным лжецом! Во всяком случае, в делах, касающихся чувств. В этом ты хотя бы похож на испанцев - у нас все на виду. Но политик из тебя хороший. - Она резко кивнула. - Прекрасно, Рамиро, мы больше не потревожим эту тему.
- Ты обиделась на меня? - Он вновь сел. - Леокадия…
Их лица оказались совсем близко. Рамиро видел ее ресницы, черные и пушистые, видел, как матово светится кожа, как чуть подрагивают крылья тонкого носа. Леокадия протянула руку и коснулась ладонью его щеки.